Читать «Новая Земля» онлайн - страница 3

Садиться на шконку и на пол запрещено, увидят — дубинка, изолятор. На скамье сижу минут 40 в день, в основном во время приема пищи, это разрешено. Шлепок перловки с комбижиром, гречка, борщ переваренный пустой, уха-могила, рыбкин капустник, рискоррида, черный хлеб кислый, не привыкнуть никогда к вони и вкусу, от любой еды понос, в Индии люди всю жизнь с поносом и не жалуются, думают, так и должно быть, и удивляются, если увидят твердое говно европейского человека, я представляю себя индусом, так мне легче. Скамья узкая и высокая, или сидишь заднице больно или сползаешь ноги в пол. Прогулка 1 час 30 минут, двор — та же камера, но над головой сетка, над сеткой небо Соликамска, откуда слетел на заплеванную землю Белый Лебедь.

Ноги отекают.

С отбоем валюсь, но и на шконке нет покоя, кости ноют, стоны вытягивают из груди, голову в подушку затираю, снится, в пилораму сунулся и совсем без ног живу, так мне легче. Пятками упираюсь в стену, колгочусь, колгочусь. Холодная духота, бред.

И ночью всегда сердце болит.

В Белом Лебеде этажные решетки называют тормозами, первую дверь в камеру называют шлюзом, вторую ступором, стол дубаком, чайник чанычем, миски шлёмками, посылки дашками, шапки шайками. Язык тюрьмы изменчив, слова рождаются, меняются, живут недолгое очень время. Когда меня привезли в Белый Лебедь 1108 дней назад, чайник называли фанычем, миску шлёнкой, стол дубком, посылки дачками, шапки пидорками. Почему вдруг фаныч стал чанычем, а не чайнычем, не чайником, в конце концов? Думаю, дьявол нам свои слова нашептывает, он Белый Лебедь опекает, нравится ему ИК-2 ОИУ-2 ГУФСИН Пермской области. Но я взял у дьявола не все слова, лишний раз не хочу на его языке разговаривать и думать на его языке не хочу. Я использую слова точные и удобные или открывающие новый смысл знакомых вещей, например, про окно я, как и все, говорю решка, потому что косую зарешеченную амбразуру невозможно назвать окном, миску зову шлёмкой, потому что она старая, мятая и щербатая, как найденный археологами древний шлем, а в щербины въелась не вымываемая ничем грязь, койку зову шконкой, туалет дальняком, зэка, который приносит еду, баландером, коридор у камер продолом. Но ложку я не хочу называть веслом. Это дьявол детскими играми забавляется: руки — грабли, задница — корма, голова — балда, спички — чиркалки, ложка — весло. Это по-детски, а я не люблю вспоминать свое детство.

Витамин отодвинул засов кормушки, скрипнул петлей, отвалил крашенный зеленой краской железный прямоугольник 25×15.

По инструкции нельзя к нам поодиночке входить, Витамин сегодня нарушает. К нам — потому что на двери еще одна табличка прикручена.

У меня есть сокамерник, его зовут Костя Ганшин, он псих, на двери написано, что убийства он совершает путем имитации генитального проникновения в тело жертвы, при котором отрезает гениталии, надрывает естественные отверстия тела, пенетрирует в них гениталиями, разрезает грудь, горло, живот и в разрезы тоже пенетрирует, затем расчленяет тело, стараясь, чтобы жертва оставалась жива как можно дольше, вырезает печень и съедает сырой, а из кишок выкладывает на земле правильные многоугольники.