Читать «Игра в ящик» онлайн - страница 303

* * *

Ну а теперь, друзья, давайте пообедаем, а потом все четверо ляжем спать...

Васнецов В. А.

Выставка еще не была открыта для посетителей. Это должно было произойти через полчаса, когда академик Камышев торжественно разрежет алую ленточку у входа. Но и сейчас, за тридцать минут до официальной церемонии, центральный зал был уже полон. Здесь находились пришедшие по специальным приглашениям работники советской прессы, представители трудовых коллективов и делегаты проходившей как раз в эти дни в Москве Всесоюзной партийной конференции. Все они надеялись первыми осмотреть экспозицию и скорее уйти по своим важным и неотложным делам, но, увидев картину художника Машкова, они все забыли о своих первоначальных планах и надолго задержались в центральном зале у поразительной силы и красоты полотна с удивительным, поэтическим названием «Угря».

Словно озаренные внезапным ярким светом настоящего искусства, люди останавливались перед картиной и задумывались каждый о своем: большом, хорошем и светлом. Вот почему, погруженные в прекрасный поэтический мир борьбы за свет, никто из присутствующих и не заметил исчезновения рыбы. Так было сильно художественное воздействие этого полотна, что все посетители продолжали видеть в своем воображении рыбу-стрелу, рыбу-молнию, уже и после того, как она каким-то таинственным, непостижимым образом с самой картины исчезла. И только когда случайно заглянувший в главный зал администратор отчаянно вскрикнул у всех за спиной, колдовское действие художественного произведения закончилось, и уже все остальные зрители с ужасом и негодованием увидели перед собой лишь изображение темной, черной воды, в которой ничего не серебрилось. Не рвалось к свету и не рассекало победно мрак.

Эту же самую безнадежную пучину увидел и Владимир Машков, когда сам вбежал в огромный, полный заплаканных лиц зал. В первую секунду Машков подумал, что это прощальные подлые козни наших врагов. Уже уничтоживших одну его великую картину и теперь, с помощью какой-то невероятной, непостижимой хитрости, сумевших испортить напоследок, погубить уже настоящий шедевр.

«Месть за грозу», – мелькнуло подозрение, но тут же рассеялось. Внезапная мысль о шедевре вернула Владимира к реальности. Он вдруг со всей ясностью понял, что же на самом деле произошло. Случилось чудо, которое одно только и удостоверяет истинное величие художественного произведения. Оно стало самой жизнью. Сошло с полотна, чтобы у всех на глазах материализоваться.

И не успел Владимир подумать это, как в глубине зала распахнулись никем до сих пор не замеченные двери служебного входа, и в темное, замершее в тягостном напряжении помещение рванулся подлинный свет. Словно молния, на блестящей коляске в зал въехала Угря. Настоящая, живая, из плоти и крови! Ноги ее были в гипсе, голова перебинтована, на глазах черные очки, левая рука отнята по самое плечо, но правая, белая тонкая рыбка, словно вымпел, сигнальный флажок, взмыла и затрепетала в общем приветствии.

За коляской походным шагом шел инвалид Никита, он был в парадной форме с орденами и медалями. А следом в костюме и галстуке, скромно, в сопровождении референта и двух секретарей, замыкал праздничное шествие инструктор ЦК Аркадий Николаевич Волгин.