Читать «Игра в ящик» онлайн - страница 129
Сергей Солоух
– «Бурда», – ответил мальчик Саша, пропуская девочку в поезд.
– Зеленая?
– Да, как сопля.
Такие, правильно реагирующее на раздражители, в Олином классе не учились. Все больше эти, недоразумения с ушами, Гэндалф впадает в Принц Каспиан.
Вместе вышли в Вешняках и дружно двинулись по улице Красный Казанец. Заходящее солнце дурило. Сначала расквасилось о бесконечно длинный дом. Дрожало сотней масляных окон-фантиков, а когда на медяки никто не купился, собралось в полновесный рубль и грянуло всей ширью местного пруда. Фраймановский дом стоял в клещах других, и окна его выходили как раз на водоем с золотыми рыбками заката. Оставалось пройти сто метров и тут он вдруг остановился:
– Ну так и знал, что торопиться глупо!
– В чем дело? – не поняла Оля, оказавшись на два шага впереди своего внезапно стреноженного проводника.
– Отец уже вернулся, – Сашка махнул в сторону невзрачной зеленой машинки с помятой задней дверью.
– А нам-то как он помешает? – удивилась Прохорова. Закат теперь не давал ей видеть лицо провожатого.
– Это мы им помешаем, – из темноты ответил Фрайман.
Вот уж действительно, как выражалась капитанская фуражка, средь шумного бала случайно.
– А как же грипп? – качнулась из зоны ослепления Олечка и задала проверочный вопрос.
– Но он такой, не острый, – легко ответил Саша. – И вообще, есть много способов...
Примерно час они выгуливали пропущенное Фрайманом обществоведение. И разговаривали о сапере Водичке. И смеялись так, что в конце концов Сашка, махая палкамируками, где-то выронил ключик от почты, а у Олечки просто разболелся живот. Лифт их принял с лихорадкою общего румянца.
Сашкина квартира тоже показалась Олечке смешной. Ей, девочке, привыкшей к свободной кубатуре замкнутых пространств в профессорском поселке. Челюсть с ведьминым зубом! Одна-единственная комната был разделена стеною самодельных книжных полок на две неравные части. Слепую, узкую в торце за полками занимало Санино кресло-кровать, а ту, в которой осталось окно и телевизор, семейная тахта отца и матери. Он с детства наблюдал жизнь через просветы между страниц и корешков. Наверное поэтому великий теоретик на дачу притартал все батальонное НЗ. Целую сумку ваты, бинтов и пару отрезов вафельных полотенец.
– Ты чего? Ты думал, из меня хлестать начнет, как из сор тирного бачка? Из пожарного гидранта? А это?
Оля попыталась из банных массажных клеток соорудить тюрбан. Хватало на троих.
– Думал, затоплю, так сразу и похоронишь? Здесь же?
Сашка стоял, опустив голову. И вся его непроходимая растительность на голове горела и светилась. Безумное сплетение колец, крючков и совсем мелких загогулин все то же неугомонное солнышко простегало, трудолюбиво продело в каждое ушко сверкающую нить. Но оказалось всепроникающее не жадным, хватило места и для Олиных остреньких пальцев:
– Саня! Ты дивный...
А потом уже была его очередь хрюкать. Это когда юный анатом Прохорова, получив долгожданный пропуск, контрамарку в медицинский театр, серьезно поинтересовалась:
– А он такой обрезанный или нет?
– Ну что ты. Обрезанных легко узнать. Они потом всю жизнь эту свою шкурку на башке носят. Кипа называется. А я, как видишь, без...