Читать «Огненный пес» онлайн - страница 40
Жорж Бордонов
— О! Там, — прибавил он, — это был прежде всего человек. Он пожил свое, он выпил прекрасный кубок жизни, выпил до дна!
— Вот это слова! Хотя я не совсем согласен с ним насчет молитвы, ибо, если не существует бессмертия, то что это означает? Если нет высшей справедливости, то, значит, правда на стороне этих ничтожеств из Ванна!
На следующий день, перед тем, как распрощаться, чувствуя, что молодой человек совершенно растерялся от восхищения перед хозяином и его литературными творениями, господин де Виньи дал ему совет:
— Завидуете, юноша, моей славе? Я много писал ради нее; но поразмыслив над тем, что, например, автор «Лаокоона» неизвестен, я увидел, что слава — пустое, суета. Есть на свете более важные и могущественные вещи, чем она. Радость вдохновения, — это высшее наслаждение души, которая смогла подняться над многочисленными физическими удовольствиями. Но я чувствую в вас еще более сильное чувство — жажду действия. Поверьте мне, вы должны пережить то, о чем собираетесь написать. Когда-нибудь позже вы сможете описать все, что пережили. И я завидую вашей молодости, силе и жизнелюбию.
Воспоминания — это единственное, что пожилой человек сохраняет во всей яркости и что, однако, не более чем воспоминания, другими словами — пыль образов и слов, пыль, гонимая ветром вместе с последними листьями.
* * *
Он покинул таверну на рассвете, пересек Луару, но не по мосту, а на пароме. Тихо скользили Жемчужина, Уник, Коко и экипаж по сероватой воде раннего утра, мимо форштевней кораблей дальнего плавания и небольших шхун. Бесконечные бушприты продолжали их узкие и толстые бока, диагональю пересекали мачты крестами рей и паутиной веревочных лестниц. Недалеко дымили трубы грузового судна, перевозившего уголь. На пирсе горсточка матросов, руки в боки, голосила:
Господин де Катрелис питал слабость ко всему, связанному с морем. Разве эти великолепные корабли, несущие пирамиды парусов, не прибыли с другого конца Земли, разве не рассекали они бескрайние просторы океанов, разве не были они выше и чище этой грязной, гниющей земли? В шестнадцать лет, раздумывая, кем бы стать, он бредил морем, но, благодаря «заботам» герцогини де Берри, с призванием этим было покончено по тем соображениям, что морские офицеры вынуждены постоянно «находиться в ужасающей тесноте». Псовая охота должна была, собственно, рассеять эти неясные стремления. Море же навсегда осталось для него воплощением романтики. Он жил тогда только собранием гравюр (изображавших исключительно морские битвы и кораблекрушения), хранящимся на чердаке в Бопюи, и чувством трогательного умиления всем, что плавает.