Читать «Огненный пес» онлайн - страница 16

Деревце неопределенной разновидности, хотя и наделенное длинными иглами и пурпурными, по-видимому, ядовитыми плодами, казалось, выходило из головы судьи так же, как появляется Минерва из головы Юпитера. Правосудие царило над заседателем и секретарем суда, в то время как преступник бежал в направлении прокурора, как если бы он хотел просить у него убежища: эта психологическая ошибка отнимала у него все надежды на милосердие суда! Было около одиннадцати часов, и сияющее лицо судьи, его способствующая пищеварению поза говорили о том, что он только что набил свою утробу. Он не сидел на кресле, а давил на него всеми своими двумястами фунтами жира, костей и мяса. Отвислые щеки непонятным образом крепились к его образцово лысому черепу. Вместо глаз у него были лишь маленькие влажные отверстия, располагающиеся в центре широкого красного эллипса головы. Его губы становились заметны только тогда, когда он говорил. Толстые, с перстнем, пальцы барабанили по столу или же терзали гусиное перо, торчащее из чернильницы. Первый заседатель казался воплощением юриспруденции, своего рода лубочным изображением судьи. Его угловатая голова, насаженная на туловище-алебарду, в профиль напоминала точную копию этого оружия. Ни один мускул не двигался под этой, цвета желтоватой слоновой кости, кожей; никакое, даже мимолетное выражение не оживляло его лица. Его коллега, напротив, имел совершенный вид человека, ошибшегося дверью, и в другом месте его скорее всего приняли бы за коммивояжера, продавца универсального магазина или знатока бильярда и злачных мест, но только не за служителя закона. На его тонкой лисьей морде сверкали рыжие глаза. С этим животным его роднила и тонкая талия, и живость. Одним словом, он внушал не меньшее «доверие», чем его коллега!

Секретарь суда, декорированный серыми кисточками на мантии, пенсне на шнурочке, с загнутым кверху подбородком под двумя мокрыми от слюны и поломанными зубами, с ноздрями столь же глубокими и покрытыми у входа растительностью, как пещеры кустарником, имел все, что, если можно так выразиться, было вписано в его реестр. Перо его скрипело превосходно. Когда судья испускал какой-нибудь окончательный приговор или бросал в сторону одну из своих язвительных реплик, секрет которых он знал и которым был обязан своей репутацией, секретарь склонялся еще ниже, а его перо начинало царапать веленевую бумагу с истинным наслаждением. Что касается прокурора — досадная склонность которого к принципиальности помешала ему достичь вершин карьеры — он направлял свою желчь против «клиентов», обвиняемых или истцов, согласно своему настроению, и соответственно тому, шла ли речь о находящихся в милости или о подозреваемых людях, возникало ощущение, что в его жилах течет не человеческая кровь, а раствор купороса. Его тонкий голос периодически переходил в свист. Его гадючий взгляд стегал и гипнотизировал. Его бакенбарды с проседью свидетельствовали о запоздалой лояльности к Луи-Филиппу и Наполеону III.