Читать «Че-Ка» онлайн - страница 115

В отношении «внутренней» изоляции дело, конечно, гораздо сложнее, но и здесь достигнуто уже очень многое.

В виду ограниченности помещения, в одиночные камеры сажаются лишь особо важные заключенные и притом в исключительных случаях. Большинство же сидит в общих камерах. При этом тюремным начальством изобретен особый «винегретный» способ рассаживания. В каждую камеру попадают: социалист, спекулянт, белогвардеец, проворовавшийся «совбюр», разжалованный чекист и, в случае надобности, «наседка». Число представителей всех этих категорий иногда удваивается или же утраивается, в зависимости от размеров камеры, но принцип «Ноева ковчега» остается неизменным.

Такое соединение людей совершенно различных и чужих друг другу категорий в значительной мере предупреждает «опасности», проистекающие от совместного сидения.

Возможность неожиданных встреч в коридорах тщательно предупреждается, и в случае «прохождения» какого-либо из арестованных, дверь случайно открытой камеры мгновенно закрывается. Замочные скважины в «подозрительных» случаях затыкаются бумагой. Малейшие попытки перестукивания через стену строго наказываются. Во всяком случае, вызывают перевод, если не в другой этаж, то в другую камеру. С утра до вечера в дверной «глазок» беспрерывно подглядывает «чекистское око», а по ночам на спящих заключенных совершают набеги, и производятся все новые и новые обыски, в надежде установить «сношения».

Но больше всего внимания уделяется чекистами «уборной», куда арестованные ходят сразу целой камерой два-три раза в день. Опасность «переписки» здесь наиболее велика, а потому, впуская и выпуская в «уборную», надзиратели основательно осматривают ее, соскабливают со стен замеченные надписи, проверяют все щели и убирают валяющуюся на полу бумагу. Во время самого пребывания заключенных в уборной, они с неослабной энергией подкрадываются и заглядывают в «глазок», а в «подозрительных» случаях оставляют дверь настежь открытой, заставляя заключенных управляться со своими делами на виду у снующих взад и вперед уборщиц.

Хуже всего приходится в этом случае арестованным женщинам, которых чекисты «высматривают» в уборной особенно рьяно, простаивая подолгу у замаскированных щелок и руководствуясь при этом далеко не одним «интересом республики…»

Вообще, положение женщин во «Внутренней тюрьме» невыносимо тяжело: их камеры расположены в промежутке с мужскими, и вся жизнь их неизбежно находится под наблюдением чекистских молодцов.

Бесконечные инциденты, протесты, связанные с гнусными «подглядываниями» и постоянными нарушениями элементарных прав арестованных женщин, обычно ни к чему не приводят. По-видимому, власть твердо держится за те новые чекистские «достижения», перед которыми краснело бы большинство царских жандармов. Впрочем, по сравнению с «комендатурой» здесь есть одно преимущество: для женщин существуют все таки отдельные камеры, тогда как там все арестованные спят вместе.