Читать «То, что сильнее (сборник)» онлайн - страница 89

А дальше была, собственно, сама жизнь, в которой столько всего было – и хорошего и плохого, к сожалению, вовсе не поровну. Она сделала неплохую карьеру, вышла замуж, родила двух дочерей. Про него она слышала за эти годы что-то отрывистое и отдаленное. Впрочем, из этих отрывков и обрывков было ясно, что у него тоже все неплохо – карьера, семья, сын. Слава богу.

Она сдержала свое слово – больше никогда, ни разу она не была в том городе, как бы ни скучала по нему, ни тосковала. Впрочем, сколько еще городов было в ее жизни! Прекрасных, утонченных, величественных, шумных, провинциальных, тихих, убаюкивающих, сонных.

Он тоже сдержал свое слово.

И любил ее всю жизнь.

Прелесть

(О странностях любви)

Гриша называл ее: «Моя прелесть». Вообще, все это выглядело так: счастье пришло – и вот я наконец тебя встретил! Можно ждать всю жизнь и не дождаться, а тут, можно сказать, несказанно и неслыханно повезло. Это если про половинки двух яблок…

Хотя с тем, что повезло, согласиться всем окружающим было трудно. Гриша уже в ту пору набирал силу. Точнее, начал набирать. Гонорары еще были весьма скромные, а известность уже появилась.

До «моей прелести» у Гриши лет семь была жена Надя. Ну, не жена, сожительница, женщина малопривлекательная, довольно унылая, но вместе с тем приличная. Какой-то корректор в издательстве. Круглая покатая спина, пучочек из серых волос, очки, на среднем пальце – мозоль от ручки и темное пятнышко от чистки овощей. Жили они тихо и мирно – но до поры.

Пропал Гриша сразу, в одночасье. Сначала все одобрили – ну какая может быть Надя рядом с таким ярким и талантливым Гришей? Правда, довольно скоро поклонников у «прелести» поубавилось. Хотя вроде ничего плохого она никому не сделала, но люди-то не дураки. Что-то мешало ее полюбить и принять в свой круг. Решили просто смириться. В конце концов, Гришу все обожали и не смели не считаться с его чувствами.

Была «прелесть» приезжей, вроде откуда-то из Средней России. Что-то вроде милого уездного городка с пятачком колхозного рынка в самом центре, старой, обрушенной пожарной каланчой, реанимированной церковью на окраине, покосившимися, но еще крепкими домишками в один этаж с удобствами во дворе и милыми палисадниками, заросшими густой сиренью или жасмином.

Представлялось это так: чудная тихая семья – истинная провинциальная интеллигенция. Папа – учитель в средней школе, мама – детский врач. Скромнейшие люди, скромнейшая обстановка. Нет даже телевизора, только книги, книги. И старое пианино «Красный октябрь», купленное по объявлению. Вечерний чай с малиновым вареньем и ванильными сухарями, на ночь – Бунин, «Темные аллеи», или, скажем, Куприн. До десятого класса – коса по пояс. Кружевные воротнички, любовно связанные мамой. Валенки, варежки с рисунком. Общечеловеческие ценности – с молоком матери. И так далее.