Читать «Немой миньян» онлайн - страница 75

Слепой проповедник кивает головой в знак согласия со всем, что рассказывает ему чтица. Он знает, что она говорит правду. Годы спустя после войны она взяла у него маленького племянника и растила его, пока Сендерл не подрос и он, его дядя, не забрал его к себе. Натруженные руки чтицы сложены на впалой груди. Похожая на мать, женившую и выдавшую замуж всех своих детей, глухая Рехил улыбается большими светлыми глазами и какое-то время колеблется, можно ли ей спросить о ее питомце. А вдруг ребе не хочется вспоминать, что его племянник воспитывался у приютницы. Но глухая Рехил не может удержаться и шепчет свою просьбу.

— Как дела у Сендерла? Пусть я буду за него искуплением!

Реб Мануш Мац огорчен тем, что никак не может донести до чтицы весть о ее воспитаннике, который растет набожным пареньком. Когда она говорит, он может хотя бы кивать головой в знак того, что он слышит. Но как он может ей хоть что-то объяснить, если она не слышит, а он не видит? Тем не менее реб Мануш находит выход. Он поднимает руку до высоты своего пюпитра, и Рехил, похоже, очень хорошо его понимает, потому что она откликается радостно:

— Вот как уже подрос Сендерл? Не сглазить бы!

Чтица вздыхает и начинает говорить о другом: она не понимает, как люди, которые не молятся, могут жить. Если она пару дней не скажет своих женских молитв из «Сейфер тхинес», она чувствует на сердце каменную гору, и эти камни — так она чувствует — все время растут. Только когда она принимается читать свои молитвы, ей становится легче.

— Если не молиться, то задохнуться можно. Разве не так, ребе?

И реб Мануш Мац кивает головой в знак того, что это правда.

В день суда

Вержбеловский аскет реб Довид-Арон Гохгешталт в конце концов понял, что протестовать бесполезно. В Грозные Дни в Немом миньяне все-таки будут проводить общественную молитву и будут трубить в шофар — ткие, шворим, труэ — с ума сойти! Вот он и отправился стращать новоиспеченного синагогального старосту Эльокума Папа: он еще не знает, где он будет молиться, в синагоге Гаона с тамошними аскетами или в молельне Семерых Вызываемых к Торе с тамошними обывателями, или даже в Койдановской молельне с дикими хасидами — лишь бы не в молельне Песелеса, лишь бы не в Немом миньяне. «Тоже мне дырка в небе! Одним сумасшедшим будет меньше!» — ответил ему Эльокум Пап и отвернулся от него, как отворачиваются накануне Судного Дня от зарезанной во искупление грехов курицы.

Столяр чувствовал себя обманутым. Вместо того, чтобы выполнять заказы на изготовление мебели и заработать жене денег к празднику, он день и ночь трудился, ремонтируя и украшая Немой миньян к дню Божьего трепета. Но напрасно он ждал, что состоятельные обыватели придут заказывать места. Пришли свои, постоянные просиживатели скамеек, за исключением вержбеловского аскета, который действительно удалился на Дни Трепета в другой бейт-мидраш, как и грозился. Еще пришли пожилые, страдающие одышкой, нигде долго не задерживающиеся бородатые ябедники, а также развязные обыватели помоложе, победнее, которые не хотят платить за место в синагоге. Единственным состоятельным обывателем, пришедшим в молельню на Новолетие, был лесоторговец Рахмиэл Севек. Но и он своей одеждой и поведением сильно удивил столяра.