Читать «Последняя глава» онлайн - страница 136

— Я устрою это, — повторил Бертельсен. Он посмотрел на часы, встал и извинился, что уходит: ему нужно отправиться на «объезд», сказал он, надо подняться к обоим озерам и исследовать, имеются ли шансы для электрического освещения. — Мы ведь должны сделать что-нибудь из этого уголка, — заявил он, — это будет стоить денег, но ничего не поделаешь.

Но Бертельсен спокойно мог сидеть у дам: оказалось, что адвокат, доктор и инженер отправились без него — это удивило и оскорбило его. При случае он, наверно, отплатит адвокату…

За обедом вся публика в санатории была напугана исчезновением Самоубийцы. Он не явился к столу, и ни на каком чердаке его тоже нигде не нашли повесившимся.

Доктор, утверждавший все время, что нечего бояться катастрофы, не был уже так уверен: после обеда он взял людей и отправился с ними на поиски в лес.

Этот чертов Самоубийца придумал, вероятно, что-нибудь особенное; он, пожалуй, с удовольствием застрелился бы, а потом закопал бы себя в снежном сугробе.

Они искали и звали, бродили по снегу, ругались и грозили; так пробродили они до сумерек; в десятый раз обыскали они его комнату: там стояли его вещи, на стене висело его платье, несколько книг, одно-два сочинения по истории лежали на столе, значит, он никуда не переехал, куда же он делся?

Тогда фрекен д'Эспар пришло в голову протелефонировать на железнодорожную станцию. О, эта удивительная фрекен д'Эспар — она была-таки умница: действительно, Самоубийца Магнус уехал с утренним поездом.

Когда фрекен д'Эспар водворила, таким образом, спокойствие, все в глубине души благодарили ее, и было не без того, чтобы те самые дамы, которые раньше чуждались ее, не почувствовали некоторого раскаяния: ведь она, во всяком случае, избавила всех пациентов от бессонной ночи. Ректор Оливер прямо заявил, что его нервы не вынесли бы присутствия удавленника в лесу, так близко к санатории.

— Ведь мы, интеллигенты, не то, что другие прочие, — сказал он, — у нас совсем особенные нервы. Долгие годы учения повлияли на нас, и нервы наши стали чрезвычайно утонченными и поэтому не совсем-то крепкими.

— Вы хорошо выглядите, — сделала комплимент фрекен.

— Я не болен, только несколько слабосилен, как говорит мой брат кузнец. Другие, может быть, назвали бы это утонченной натурой, но брат мой говорит, что я слабосилен. У него свой особый язык.

— А как идут дела в вашем городе, господин ректор?

— Ничего себе, идут помаленьку, как вообще в маленьком городке. Условия не особенно блестящи для нас, которые по мере сил своих должны высоко держать знамя; высших интересов ведь нет; я добился того, что клуб выписывает одну-две иностранных газеты, вот и все.

Должно быть, изменилась фрекен д'Эспар, жизнь и переживания ректора в его родном городке не интересовали ее так сильно, как в прошлый раз; ей это было совершенно безразлично, равно, как и то, что клуб его стал выписывать иностранные газеты. Неужели полоумный Самоубийца Магнус заразил ее тогда зимою своею непочтительной болтовней об изучении языков и о воспитании? Она была не та, что прежде, она готовилась стать хозяйкой на сэтере. Но некогда она охотно слушала ректора, избаловала его этим, и он продолжал поэтому посвящать ее во все мелочи жизни своего городка. Снисходительно улыбаясь, рассказывал он ей и о городском пароходе «Фиа», что когда он пристал к пристани с наполовину приспущенным флагом, по случаю падения матроса в воду, во всем городе поднялось волнение; но, если бы сошел в могилу величайший мировой ученый, то на то же общество это не произвело бы никакого впечатления. Дело, конечно, в том, что у матроса родня в городе, а один бог знает, что во всем городе нет ни одного ученого: смешно даже и предположить это. Подайте им итальянца с шарманкой и обезьяной, или еще лучше — карусель.