Читать «Последнее послание из рая» онлайн - страница 67

У меня не всегда хватает времени на то, чтобы принять душ, но хватает на то, чтобы выпить чашку кофе, который всегда готов для меня в кофейнике, и на то, чтобы побриться, ибо у меня вызывают настоящее отвращение небритые мужики, которые бродят по поселку. Когда кто-то решается выйти на улицу небритым – это значит, что он опустился слишком низко и нуждается в лечении. На это очень давно, когда я еще ходил в школу к девяти тридцати, обратила мое внимание мать. В девять часов она надевала на меня курточку с капюшоном, шапку и варежки. А в девять с четвертью мы уже были около киоска, чтобы купить мне булочку, и киоскер порой был небрит. Его двойной подбородок и часть шеи до высокого воротника свитера усеивали черные пятна.

– Что за свинья! – восклицала моя мать, когда мы отходили от киоска.

– Он, кажется, болен, – говорил я.

– Почему бедные и больные не бреются сами, если их больше некому побрить? Но этому нет никаких оправданий. Это симуляция болезни, а не болезнь.

Так что отдельные экземпляры, пользующиеся случаем не бриться по выходным, кажутся мне людьми, которые неуважительно относятся к собственным членам семьи, заставляя окружающих терпеливо созерцать черные волосы на их лицах или, что еще хуже – отвратительную с проседью щетину, отросшую на омерзительных рожах. Справедливости ради следует сказать о моем отце: как бы он себя ни вел, он всегда был выбрит. Когда он бывал дома, то спускался к завтраку в пижаме, чисто выбритый и пахнущий лавандовым одеколоном, отчего поцеловать его не стоило никакого труда. Возможно, поэтому моя мать продолжала любить его даже в самый разгар своей связи с мистером Ноги. Когда приходит весна, я собираюсь вставать рано и делать пробежку до «Аполлона». А сейчас лед, который видно через окно, уплотняет атмосферу, а растения и асфальт делает более твердыми, лишая меня всякого желания общаться с кем бы то ни было вне дома. Я предпочитаю вовремя поехать на работу на автобусе и, быть может, вернуться домой в полдень пешком.

Меня ждут несколько коробок с видеокассетами, которые следует привести в порядок. Почти все фильмы относятся к серии «В», далее следует то, что я предлагаю своим клиентам-кинофилам, и наконец то, что я оставляю свиньям и эротоманам. Вспоминается имя одного человека, о котором на днях разговаривали посетители фильмотеки.

Вечером, когда наступает пора закрываться, мой шеф за деньгами не приходит. Вместо него является блондинка лет тридцати пяти от роду в мини-юбке и в туфлях на высоченных каблуках, которая закуривает, не спрашивая разрешения, считая, что раз я сижу, ее дым не будет меня раздражать. Первая же порция выдыхаемого дыма попадает мне прямо в нос, отчего я начинаю слегка покашливать.

Она смеется и говорит:

– Какой ты нежный.

Кажется, я никогда не видел ее в нашем поселке и поэтому спрашиваю, не приехала ли она из Мадрида.

– Прямо оттуда, – говорит она, – и прямо за деньгами.

– Ну, их маловато. День сегодня неудачный.

– Не будь таким серьезным, – говорит она и громко смеется. – Мне уже известно, что этот бизнес – пустое дело.