Читать «Последнее послание из рая» онлайн - страница 38

Чтобы было понятно, как далеко зашел я в своем рассказе, упомяну лишь, что я ей рассказал, как служанка приглашала меня остаться на ужин и с каким почтением она называла Марину сеньорой.

– Когда мы переехали сюда, ты еще не ходил. И я повсюду возила тебя в коляске. Я проводила по многу часов в Ипере, кружа по нему, чтобы развлечь тебя. Продавщицы тебя узнавали и угощали конфетками. Но я их у тебя всегда отбирала, потому что не хотела, чтобы ты жирел.

Я ждал, когда она закончит, чтобы разговор у нас получился в некотором роде обоюдным. Но на этом месте она прекратила беседу, надела фартук поверх трико и начала готовить омлет. Пока она готовила, на ее лице появилась деланная улыбка. И тогда я сказал:

– Таня, сестра Эдуардо, собирается выйти замуж.

– Хорошо. А тебе-то что?

Я повел плечами. Вскоре вид стоящего в зале велотренажера рядом с телевизором вернул мне хорошее настроение. Под трико матери угадывались мышцы ног. Я поставил пластинку. Вынул бутылку вина ценой в тысячу песет и два фужера.

– Ты самый красивый в мире парень, – сказала мать.

Я долго смеялся, потому что хотел, чтобы нечто, находящееся в желудке, вышло у меня через рот, а не с другой стороны. Она тоже засмеялась от души. В доме соседа слышались суета вечерней уборки и время от времени – лай Одиссея.

Пока мы смеялись, мать сказала:

– Что-то они сегодня рановато начали.

Фужер из ее чудесной горки сверкал в приподнятой руке гранатовым цветом.

Я уже не знал, продолжать встречи с Таней или нет. С тех пор как я узнал о ее намерении выйти замуж, мой интерес к ней и к бедняге Уго слегка притупился. Бедняга Уго был тем существом, которое вызывало у меня наибольшую жалость, потому что жил в доме у людей рассеянных, перед которыми ползал, не привлекая к себе никакого внимания, и возникшая в сознании картина терзала мне душу. Мне удалось сосредоточиться на учебе и занятиях спортом. Иногда, после того как у мистера Ноги прошел испуг, я опять бегал с ним. Мы бегали, бросая вызов ветру, в направлении, противоположном движению машин, которые мчались рядом с нашей тропинкой. Из его рта валили белые клубы пара, мы бежали вверх широкими шагами, еле касаясь земли. Мистер Ноги не мог сдержаться и опять заговорил о мертвой женщине. Его очень удивляло то, что до сих пор никто ее больше не видел и никто ничего не говорил. Я мог бы легко успокоить его, что вернуло бы ему радостное настроение, которое у него пропало, вернуло бы ему сознание невиновности.

– Меня пугает мысль о том, что можно так легко пропасть. Кто-то, возможно, ищет ее. Как может такое остаться незамеченным? Не знаю, понимаешь ли ты меня?

– Понимаю, – сказал я.

Мои фразы еще не могли быть такими же длинными, как у него. Когда я начинал разговаривать, то сразу же начинал задыхаться, потому что еще не умел дышать, как он. Поначалу я вообще не замечал того, что нам встречалось на пути, но это в прошлом, потому что я уже мог приветствовать взмахом руки знакомых и оценивать цвет деревьев, которые росли вдоль тропинки. И все это с каждым разом на большей скорости. Я замечал также объявления на шале об их продаже и те, на которых сообщалось о начале строительства. Мистер Ноги, смотревший прямо перед собой, ограничивался тем, что восхищался, болтал со мной или со своим головным убором. В какой-то момент у меня создавалось впечатление, что он разговаривает с моей матерью. Это заставляло меня либо отставать от него, либо обгонять, лишь бы не слышать ни одного слова. Я воображал, хотя и не хотел этого, что они говорили о гимнастическом зале, о штангах, которые поднимали. Само собой, я усвоил нечто такое, что давало бы мне возможность думать, но при этом никто бы не заподозрил, о чем я думаю. Возможно, моя мать рассказывала ему о своей жизни до застройки поселка, когда она в поте лица трудилась в стоматологической клинике доктора Ибарры.