Читать «Последнее послание из рая» онлайн - страница 35

– То, что происходит у соседа, не имеет к тебе никакого отношения, спи.

Так я постепенно привык к жизненному ритму нашего соседа и к заливистому лаю Одиссея, соседской собаки, которая пыталась выбраться на улицу через щель, образовавшуюся между металлической калиткой и землей, пугающе просовывая через эту щель лапы и черный нос. Собака, по-видимому, ничего не видела и приходила в нервозное состояние, слыша уличные шумы. В тех редких случаях, когда я слышал, что хозяин разговаривает с собакой, это была команда: «Одиссей, ко мне!»

Мне не приходилось встречаться с ним ни в одном общественном месте поселка. Он жил либо в Мадриде, либо еще где-нибудь. И лишь как-то раз летним вечером, когда мне уже было шестнадцать лет, я выгуливал Уго по тополиной тропинке, чтобы поговорить с ним о Тане, мне повстречался свирепый Одиссей, которого держали на поводке.

Я сказал Уго:

– Не приближайся к нему. Лучше сбегай за палкой, которую я тебе брошу. Хорошо?

Черные блестящие глаза Уго проследили за полетом палки среди прозрачных капель, падавших с листьев тополей. Меня просто сводили с ума его мордочка, высунутый от удовольствия язык. Он напряг лапы и шарообразное тело с очень густой шерстью и бросился за палкой. Однако клыкастый Одиссей подпрыгнул и помчался в том же направлении. Мы с соседом посмотрели друг на друга и побежали за собаками. Когда мы их догнали, собаки уже сцепились, потому что Уго не мог позволить, чтобы эта зверюга завладела его палочкой. Мы разняли собак, и я пригладил шерсть Уго, а сосед надел Одиссею намордник.

– Ты ведь мой сосед, да? – спросил он.

Я ответил утвердительно.

– По-моему, совсем недавно ты был вот таким, – он показал себе на грудь, – и постоянно ездил по улице на велосипеде.

– С тех пор прошло уже много времени, два или три года.

– Для тебя много, для меня так, будто это было только вчера.

– Мой отец говорит то же самое.

– А! Да? А я-то думал, что я один старею.

– Ни вы, ни мой отец старыми мне не кажетесь.

– В таком случае зови меня на ты. Просто Серафим.

Мы стояли и смотрели вокруг – на других собак и на то, как по земле поползли тени, а серебристый свет на небе начинал туманиться.

Я так и не стал называть его на ты, однако эпизод с нашими собаками на тропинке несколько сблизил нас. Мне доставляло удовольствие видеть его и переброситься с ним парой слов. И хотя я полностью исчезал из его жизни, как только отходил от него, в моей жизни постоянно оставались его дом, полный различных звуков, и его сад с такими запахами, которых в нашем саду не было, журчание воды в фонтане, лай Одиссея. Иными словами, его вещи оставались в моем сознании больше времени, чем мои в его.

Поэтому его образ, столь далекий и светский, казался таким необычным и неуместным в семейных вечерах с детьми, собаками и шумом домашних дел.

Думаю, Одиссей знал, когда я выхожу в сад, потому что начинал в это время скулить так же жалобно, как животные в консультации Ветеринара, что я интерпретировал как просьбу о помощи.

– Бедное животное, – говорил я, думая об Уго.

– Я тебе уже сто раз говорила, чтобы ты не слушал, что происходит на той стороне, и не смотрел туда. Не так ли? – говорила в таких случаях мать.