Читать «Баллада Редингской тюрьмы» онлайн - страница 16

* * *

Там одиночество сердца, Как ржавчина, грызет, Там плачут, стонут и молчат, — И так из года в год, Но даже каменных сердец Господь не оттолкнет. Он разобьет в тюрьме сердца Злодеев и воров. И лепрозорий опахнет, Как от святых даров, Неповторимый аромат Невиданных цветов. Как счастлив тот, кто смыл свой грех Дождем горячих слез, Разбитым сердцем искупил И муки перенес, — Ведь только к раненым сердцам Находит путь Христос.

* * *

А мертвый, высунув язык, В жгутах лиловых жил. Все ждет того, кто светлый Рай Разбойнику открыл, Того, кто все грехи людей Голгофой искупил. Одетый в красное судья Отмерил двадцать дней, Коротких дней, чтоб Он забыл Безумный мир людей, Чтоб смыл Он кровь не только с рук, Но и с души своей. Рука, поднявшая кинжал, Теперь опять чиста, Ведь только кровь отмоет кровь, И только груз креста Заменит Каина клеймо На снежный знак Христа.

Глава 6

Есть возле Рэдинга тюрьма, А в ней позорный ров, Там труп, завернутый людьми В пылающий покров, Не осеняет благодать Заупокойных слов. Пускай до Страшного суда Лежит спокойно Он, Пусть не ворвется скорбный стон В его последний сон, — Убил возлюбленную Он, И потому казнен. Но каждый, кто на свете жил, Любимых убивал, Один — жестокостью, другой — Отравою похвал, Трус — поцелуем, тот, кто смел, — Кинжалом наповал.

Баллада Рэдингской тюрьмы

(перевод Валерия Брюсова)

Памяти Ч.Т.В., бывшего кавалериста Королевской Конной гвардии.

Скончался в тюрьме Его Величества Рэдинг, Беркшир, 7 июля 1896 года.

I

Он больше не был в ярко-красном, Но он обрызган был Вином багряным, кровью алой, В тот час, когда убил,— Ту женщину убил в постели, Которую любил. В одежде серой, в сером кепи, Меж тех, кто осужден, И он гулял походкой легкой; Казался весел он; Но не знавал я, кто смотрел бы Так жадно в небосклон. Да, не знавал я, кто вперял бы Так пристально глаза В клочок лазури, заменявший В тюрьме нам небеса, И в облака, что проплывали, Поставив паруса. Я также шел меж душ страдальных, Но круг другой свершал. Я думал о его поступке, Велик он или мал. Бедняге в петле быть, — за мною Так кто-то прошептал. О, Боже! Словно закачались Твердыни стен кругом, И небо налегло на череп, Как огненный шелом. Я сам страдал, но позабыл я О бедствии своем, Я знал одно: с какою мыслью Он между нас идет, И почему он смотрит жадно На ясный небосвод. Он ту убил, кого любил он, И вот за то умрет.

* * *

Возлюбленных все убивают,— Так повелось в веках,— Тот — с дикой злобою во взоре, Тот — с лестью на устах, Кто трус — с коварным поцелуем, Кто смел — с клинком в руках! Один любовь удушит юной, В дни старости — другой, Тот — сладострастия рукою, Тот — золота рукой, Кто добр — кинжалом, потому что Страдает лишь живой. Тот любит слишком, этот — мало; Те ласку продают, Те покупают; те смеются, Разя, те слезы льют. Возлюбленных все убивают,— Но все ль за то умрут?

* * *

Не всем палач к позорной смерти Подаст условный знак, Не все на шею примут петлю, А на лицо колпак, И упадут, вперед ногами, Сквозь пол, в разверстый мрак. Не все войдут в тюрьму, где будет Следить пытливый глаз, Днем, ночью, в краткий час молитвы И слез в тяжелый час,— Чтоб узник добровольной смертью Себя от мук не спас. Не всем у двери в час рассветный Предстанет страшный хор: Священник, в белом весь, дрожащий, Судья, склонивший взор, И, в черном весь, тюрьмы Смотритель, Принесший приговор. Не всем придется одеваться Позорно впопыхах, Меж тем как ловит грубый Доктор В их нервных жестах страх, И громко бьют, как страшный молот, Часы в его руках. Не все узнают муки жажды, Что горло жжет огнем, Когда палач в своих перчатках, Скользнув в тюрьму тайком,— Чтоб жажды им не знать вовеки, Окрутит их ремнем. Не все склонят чело, внимая Отходной над собой, Меж тем как ужас сердца громко Кричит: ведь ты живой! Не все, входя в сарай ужасный, Свой гроб толкнут ногой. Не все, взглянув на дали неба В окно на потолке И, чтобы смерть пришла скорее, Молясь в глухой тоске, Узнают поцелуй Кайафы На трепетной щеке.