Вещь как любая в мире, но еще иОружие. В Британии ееСковали в тысяча шестьсот четвертом,Отяготив видениями. В нейТеснятся ночь и пурпур, шум и ярость.Держу ее в руке. Кто б мог сказать,Что в ней — геенна: шайка бородатыхКолдуний-парок, ярые клинки,Блюдущие свирепый кодекс мрака,Нежнейший воздух замка на отроге,В котором сгинешь, нежная рука,Способная моря наполнить кровью,Неумолимый меч и ратный гул.И вся эта немая буря спитВ одной-единственной — из многих — книгеНа безмятежной полке. Спит и ждет.
Things that might have been
Перебираю то, что могло быть и не случилось.Свод мифологии саксов, не написанный Бэдой.Непостижимый труд, наверно, открывшийсякогда он поставил точку в своей "Комедии".История без Распятья и без цикуты.История без лица Елены.Человек без глаз, лишенный зренья Луной.Победа южан после трех дней под Геттисбергом.Отвергнутая любовь.Мировая держава, не созданная клинками викингов.Птица ирландских легенд, поющая разом с двух веток.Сын, которого не зачал.
Г. А. Бюргер
Сам не пойму,отчего меня трогаеткаждая мелочь о Бюргере(две его даты можно найти в словарях)здесь, в этом городе посреди чистого поля,у реки с единственным берегом,на котором, увы, растет не сосна, а пальма.Он, как любой,говорил и выслушивал ложь,предавал и был предан другими,много раз умирал от любвии после бессонных ночейвидел сизые окна рассвета,но преклонялся перед Шекспиром(через которого говорили другие)и Ангелусом Силезиусом из Бреслау,с напускной беззаботностью правя строкув духе своей эпохи.Он знал: любая минута —всего лишь частица былого,каждый скроен из собственного забвенья, —бесполезные знания,сродни теоремам Спинозыили магии страха.В городе у неподвижной реки,через две тысячи лет после смерти Бога(я говорю об очень старых вещах),Бюргер один у окна и опять,снова сегодня, правит строку за строкою.
