Читать «Агент силовой разведки» онлайн - страница 87

Лугано порой снился один и тот же сон. Он смотрится в пыльное, подернутое паутиной десятилетий зеркало и видит в нем человека: короткая стрижка, тонкие ухоженные усики, белый пиджак, бабочка. Вот кто-то окликает его по имени: «Николай Ильич! Собин!» – и он, бросив «иду» и еще один придирчивый взгляд в зеркало, подмигивает и исчезает...

Неразрывная связь с прошлым не отпускала Лугано. А точнее – связь с Николаем Собиным, кутилой и завсегдатаем австрийских и лондонских казино. Это он пополнил в 1922 году коллекцию «фонда» двумя пекторалями. Та самая неразрывная связь с прошлым подсказала Лугано точный ответ: ордена Ленина и Красного Знамени, которыми его за особые заслуги отметила Родина, для Собина были во много раз дороже бесценных пекторалей. В отличие от таких людей, как Болотин, Собин спал крепко и даже во сне не мог представить, что его за это же золото и расстреляют. Николай Собин прожил долгую, интересную, насыщенную событиями жизнь. К старости зрение его ухудшилось, но он и виду не подавал. Директор благоволил к своему самому молодому агенту и накануне его первого и крайне ответственного задания устроил встречу Виктора Лугано и Николая Ильича Собина... Лугано не смог сдержать слез, пожимая руку легендарному агенту, и хорошо, что Собин не видел его покрасневших глаз.

– Виктор молодой, неопытный, но он не подведет.

– Можете не сомневаться, – авторитетно и почтительно к Директору отозвался Собин. И спросил Лугано: – Сколько тебе лет, сынок?

– Двадцать два.

– В 1918 году мне было столько же, сколько и тебе.

Молодой и неопытный Лугано не мог подвести ни этого уважаемого человека, ни Директора. Николай Ильич Собин умер в 1985 году, в возрасте восьмидесяти девяти лет, был похоронен на Бабушкинском кладбище Москвы...

Лугано с головой погрузился в работу. Более двух недель он фактически не выходил из дому, не брился, придумав какую-то причину-примету. По телефону договорился с Граковым, и еду ему доставляли домой из «Старого приятеля». «Ты под домашним арестом?» – поинтересовался управляющий. «В точку попал». Граков довольно и с явным облегчением рассмеялся.

Как никогда раньше, Лугано чувствовал себя в полной безопасности. Его охраняли, как восточного шейха.

К концу второй недели поисков он наткнулся в Сети на знакомую фамилию: Летаеф. В одной из сделок по продаже чернильного прибора Роберта Адама (1796 год) участвовал Анри Летаеф. Этот уникальный прибор, отличающийся ажурной техникой, присущей Адаму, был частью «Восточного фонда», хранителем которого на протяжении многих лет была Наима Летаеф. Анри – ее сын, это Лугано выяснил, в первый же день поисков найдя обширную информацию по музею национальных традиций. Анри вступил в должность директора за пять лет до смерти свой матери; Наима же заняла почетное место главного хранителя музея, что устраивало и Директора. Анри фактически унаследовал «обезглавленную» коллекцию. Даже без ключевых экспонатов она представляла собой уникальную сокровищницу. Тот же чернильный прибор Адама ушел с молотка за сто десять тысяч долларов.