Читать «Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана» онлайн - страница 274

Россия тех лет даже в большей степени, чем раньше, представляла собой загадку для западного мира. Простые американцы считали, что это происходит из-за незнания о России «всей правды». Но они заблуждались. Дело заключалось не в недостатке знаний, а в том, что мы не в состоянии правильно понять и оценить то, что видели в России.

В первую очередь мы не понимали роли противоречий в русской жизни. Англосаксонцы стремились устранить любые противоречия, примирить противоположные мнения и элементы, добиться усредненного выхода из положения в качестве основы для жизни. Русский же человек привык действовать экстремально и не имел никакого желания примирять противоречия, с которыми смирился. Вот – суть России. Запад и Восток, Тихий океан и Атлантика, Арктика и тропики, чрезвычайный холод и нестерпимая жара, исключительная медлительность и внезапный взрыв энергии, необычная жестокость и столь же необычная доброта и любезность, показное богатство и унылая бедность и нищета, страстная ксенофобия и острое желание установления контактов с внешним миром, огромная власть и раболепство, одновременная любовь и ненависть к одному и тому же объекту – вот только некоторые противоречия, характерные для русского народа. Россиянин не старался от них избавиться, так как привык жить с ними. Для него они – своеобразная примесь и что-то вроде приправы к жизни. Он даже воспринимал их философски, зная, что в состоянии с ними справиться и по возможности извлечь пользу. Вполне возможно, что он предполагал подвергнуть их в отдаленном будущем синтезу, в результате чего могло получиться нечто ужасное, еще не виденное миром. Но в данное время он продолжал жить с ними, испытывая привкус риска и авантюры при осознанности наличия определенного опыта, подобно тем чувствам, которые обуревают молодых людей на первых порах влюбленности.

Американское мышление не могло понять Россию до тех пор, пока не подготовилось философски воспринять наличие там указанных противоречий. Оно должно допустить, что если это утверждение справедливо, то и противоположное ему мнение тоже не является ложным. Более того, оно должно рассматривать обе эти концепции как легитимные, а жизнь в России на данный момент – не как выражение совокупности интегрированных элементов, а как непрочное и постоянно изменяющееся равновесие многочисленных конфликтующих между собой сил.

Хотел бы обратить внимание читателя на такую особенность российской действительности, может быть, даже более существенную, – на проблему насилия. Вопрос заключается в отсутствии там объективного критерия правильности или неправильности и даже критерия реальности или нереальности.

Что же подразумевается под этим? Правильное и неправильное, реальное и нереальное определяются в России не Богом и не внутренним характером вещей, а просто-напросто самими людьми.