Читать «Я дрался на Ил-2. Книга Вторая» онлайн - страница 4

^{Митрофанов Анатолий Иванович, командир 800 ШАП}

^{Степанов Михаил Иудович, командир 144 ГШАП}

— На самолетах с 37-мм пушкой не летали?

— Нет, 23-мм пушка тоже здорово била. Против танков в основном использовали ПТАБы.

— Командир полка летал?

— Митрофанов? Я не видел, чтобы он летал. После Митрофанова был Шишкин. Он старый был, лет 55. Какой летать? Потом Степанов с 1920 года. Награжден хорошо. Однажды дали задание полком, 24 самолета, лететь на Бреслау. Повел группу Степанов. Меня он поставил правым ведомым. Сказал: «Если меня собьют, моим заместителем будет Бегельдинов». Взлетели, все идут… Степанов говорит: «Бери команду на себя, у меня мотор барахлит». Бывает такое. Подлетаем. Связываюсь с землей: «Резеда, я Бегельдинов, принял команду на себя». — «Бегельдинов, бей за железной дорогой». — «Я, Бегельдинов, бью за железной дорогой». Вот только непонятно, что значит «за». Это же откуда посмотреть… С земли крикнули: «По своим заходишь! Бей за железной дорогой!» — «Понял!» Но все же немного запаниковал. По своим, понимаешь! 24 самолета! Мать тебе трижды пятнадцать! Вошли в атаку, проштурмовали. С земли говорят: «Атаковал, хорошо. Хозяин объявляет благодарность. Иди домой!»

— Вас хорошо награждали в полку?

— Да. Но я и больше всех вылетов сделал — 305. Меня посылали то в разведку, то на штурмовку. Безотказный Бегельдинов.

— Какое было настроение? Верили, что живым останетесь, или думали, что могут убить?

— Я не думал о том, что могут убить, но и планов на будущее не строил. Задача была уничтожать фашистов. Все! Думали только об этом. Так иногда… Пошивальников, когда смотрел на разрушенные деревни, говорил: «Эх, после войны долго восстанавливать будем…»

Мандраж возникал, когда в землянке начальника штаба звонил телефон. Он берет трубку: «Слушаю… да… деревня…», а в это время карандашом по карте ведет. Вот тут нервничаешь. Каждый переживает — война! Думаешь, если километров пятнадцать за линию фронта — это ерунда, а вот если тридцать — это уже думать надо, как идти. Далеко ходить не любили, что там говорить. Когда задание получил, тут уже некогда бояться. Думаешь, как, твою мать, дойти, найти цель, ее уничтожить и домой вернуться. Переживаешь только в момент получения задания.

— Какие цели считались самыми трудными?

— Аэродромы. Налет на аэродром — это самое трудное. 90 % — что ты погибнешь. 10 % — что останешься жить. Два раза ходил, два раза меня сбили. При налете на аэродром Основа под Харьковом 5 мая 1943 года меня сбили. В книжке этот эпизод описан. Упали в немецком тылу. Несколько дней пробирались к линии фронта. При переходе стрелок наступил на противопехотную мину и погиб. Еще бы надо немножко, метров сто… Там был большой арык, и в арыке были бы оба живы… Но где там, откуда мы знали, что по минному полю бежим? Я в арык — и вышел к Северному Донцу. Переплыл. Хорошо, что у меня остался комсомольский билет. А то сразу приехали из СМЕРШа, забрали мой пистолет. Оперировали в полевом госпитале.

— Под конец войны не захотелось выжить, делать поменьше вылетов?