Читать «Клятва при гробе Господнем» онлайн - страница 262

— Ну, слава Богу, — сказал один из гостей, — ты радуешь меня, Иван Феофилович, известием, что твой Шемяка ожил на раздолье новгородском. Признаюсь, изумился было я, увидя этого лихого князя, бледного, мрачного, задумчивого, и подумал: тебе-то и бороться с Москвою! На тебя-то и надеяться Новгороду!

"Сегодня на пиру у Кириллы Григорьевича снова расцвел мой Шемяка, как называешь ты его. Впрочем, осудишь ли Шемяку, посадник, если вспомнишь все, что я тебе рассказывал? Тяжело перенести то, что перенес в последнее время Шемяка!"

— Знаю, что и самим спасением своим обязан он тебе, и вот это опять наводило на нас грустную думу.

"Я думаю, Осип Терентьич, — сказала Марфа, — теперь уже не к чему вспоминать о том, что прежде думано и гадано. Теперь надобно только ковать железо, пока оно горячо, а не сбивать себя с толку пустыми опасениями…"

— А, напротив, других уверять в том, в чем и сам еще не совсем уверен? Вот то-то и не надобно, матушка. Лучше высказать другу, что ни есть за душою.

"Да что же у тебя за душою? — спросил Гудочник. — Положим, если я и спас Шемяку, что тут за бесчестие для князя?"

— То, что ведь Новгород берется за его дело, надеясь найти в нем мужа совета и меча; но как ни гляжу я на дела Шемяки, — воля твоя! А куда безрассуден и молод умом этот князь!

"В чем же находишь ты его молодость?"

— Как мог он — положим, что и следуя совету отца своего — отдать великое княжение своему врагу?

"Да если отец ему так велел?"

— И не спорю. Надобно ж было ему обезопасить себя, а не отдаваться врагу связанным по рукам и по ногам.

"Скажи мне сперва, посадник: честно ли поступил Шемяка в этом случае?"

— Не бесчестно, да бессчетно. Не негодуй, матушка, Марфа Ивановна. Сама ты знаешь дела торговые: если в них держаться одной правды, то с кошелем находишься по миру! Так и в делах земских.

Гудочник дал знак Марфе и начал разводить плодовитый рассказ о политических отношениях Москвы и князей после кончины Юрия, о буйном самовластии Косого, о последовавшем вероломстве Василия. Смешанный словами его, новгородец не знал, что сказать.

— Ну, ну! положим и так, — заговорил он, — но как ему было не подкрепить брата, отдать его на добычу Москве, поехать самому в пасть волку? Потом обольститься обманом и броситься на драку с татарами, не зная, что к нему пришли в то время незваные гости и рос-пили его княжеские свадебные меды?

Опять красноречиво пустился Гудочник в рассказы: блестящим образом выставлял как великую добродетель доверчивость Шемяки, чернил вероломство Василия, изъяснял, сколь полезен будет для Новгорода владетель Москвы, Шемяке подобный, и как опасно дать усилиться Василию.

— Вам опасна только Москва, — продолжал он, — добрый Казимир, когда Владислав беспрестанно задает ему при том работу своим ненасытным честолюбием, когда он собирается воевать турков, владеть чехами и уграми, и не подумает угнетать Новгород. Вот разве ливонские крыжаки вам опасны? — примолвил Гудочник усмехнувшись.