Читать «Клятва при гробе Господнем» онлайн - страница 238

— Великий князь твой доказал мне хорошо свою дружбу, а с презренным смердом его дружиться я сам не захочу.

"Я не раб московского князя — я жилец целого мира и раб тому, кто, — тут голос незнакомца понизился, — кто враг московскому князю!"

Шемяка изумился и при сумраке внимательно смотрел на старика, стараясь разглядеть его.

— Я принес к тебе вести от брата твоего, от князя Димитрия Васильевича, от княжны Софии Дмитриевны.

"Искуситель! какие имена произносишь ты! — воскликнул Шемяка, закрывая лицо руками. — Зачем пришел ты смущать меня, меня, всеми позабытого? Я приучился было смотреть на свою участь и слова бы не сказал, если бы целый век суждено мне было здесь просидеть. Мое безумие слишком стоило такой награды — моя глупость достойна наказания!"

— Нет! добро никогда не погибнет, и кто сеет его горестью, тот пожнет радостью…

"Молчи, молчи, враг ли ты, изменник, искуситель, или в самом деле, друг мне! Слово добродетель, за этими затворами, в этих стенах, будет насмешкою на людей и укором Богу! Но говори — лги мне о вестях от тех людей, имена которых пробуждают еще душу мою!"

— Они все живы, здоровы, кланяются тебе.

"Живы — и забыли меня…"

— Ах! не забыли, князь добрый! Князь Заозерский и невеста твоя теперь в Угличе!

Как от громового удара вскочил Шемяка со своего места. "В Угличе? — воскликнул он. — Но ты лжешь… Кто ты?"

— По имени Иван, по прозвищу Гудочник, по душе недруг московского князя.

"Да, я узнаю тебя, кажется; не помню только: где мы виделись?"

— Мы виделись с тобою однажды, в страшный час кончины боярина Иоанна Димитриевича, в золотых надворных сенях.

Минувшее пролетело, казалось, перед взорами Шемяки. "Да, правда — помню!" — сказал он.

"Горе излишне мудрствующему, горе князю слабому, окруженному злым советом! От первого погиб боярин Иоанн; от второго родитель твой потерял престол!"

— А горе ли тому, кто добыл его мечом и потом вольно уступил своему врагу?

"Горе, если раздор кипит между родными, и один брат парит соколом, а другой, как рак, пятится в воду".

— Я знаю, что тебя все считают человеком бывалым и оказавшим большие услуги темными делами моему родителю.

"Нет, не темными, князь, — мои дела просветлеют солнцем там, некогда, где и когда светлые мирские дела многих князей и бояр покажутся тьмою кромешною!"

— Чего же хочешь ты от меня?

"Я пришел сказать тебе, что я состою в твоих повелениях". — Гудочник стал на колена и поцеловал руку Шемяке.

— Что же ты можешь для меня сделать?

"Разве недовольно уже и того, что к тебе перепадает через меня весточка от милых тебе людей? Весть от милого, как капля воды на палимый зноем язык, подкрепляет и оживляет нас".

— Но что же, если они живы только, что из этого?

"Они помнят тебя, а кто помнит, пожалеет ли чего-нибудь за твое спасение?"

— Что говоришь ты!

"Неужели в несколько дней дух твой до того ослабел, рука твоя до того разучилась держать меч, а душа таить крепкую думу?"

— Нет! нет!.. — сказал Шемяка, удерживая свое нетерпение, — но человек благовейно должен принимать наказание Божие.