Читать «Том 6. Третий лишний» онлайн - страница 21

Здесь опасную тему дипломатично замял начальник экспедиции:

— Я могу представить, потому что в Антарктиде столовые у нас одни на всех.

— Вам повезло, — сказал я. — А вот, Александр Никитич, что, по вашему мнению, порождает друг друга: цинизм — трусость и приспособленчество или приспособленчество и трусость — цинизм?

Начальник экспедиции, плывущий на смену тому, который сейчас корчится от боли на койке в Молодежной после самолетной аварии, мужчина, конечно, весьма бывалый. Он и с Сомовым зимовал, и станцией «Восток» руководил, и в Арктике бог знает сколько лет проработал. Бывалость обязательно подразумевает находчивость. Но одновременно бывалость есть во льдах и океанах синоним умения не торопиться и не торопить события и… умения молчать, ибо даже одно лишнее слово способно опрокинуть огромный айсберг жизненных переплетений и сложностей, нарушить баланс, равновесие коллектива на зимовке, в экспедиции или просто за ужином в кают-компании. (Но это умение молчать и считать слова никак не следует путать с отмалчиванием, то есть цинизмом уклонения от встречи лоб в лоб с событием, а любое слово — событие. Человеческое высказывание иногда оказывается событием побольше и потруднее подвижки льда под лагерем.)

И на мой вопрос о том, что что порождает, Александр Никитич ответил так:

— Пожалуй, и трусость, и цинизм, и приспособленчество — одинаковые понятия. И получается — как о первородстве курицы и яйца или яйца и курицы.

Юра меня добил:

— Дурацкий, так сказать, вопрос вы задали, Виктор Викторович. Выеденного яйца не стоит. И закусывайте, пожалуйста.

Они были правы. И они демонстрировали полное единство при обоюдном уважении и, пожалуй, даже взаимосимпатии.

Оставалось закусывать.

И вдруг пришло в голову, что Юра не поет. Кажется, у него и любимой гитары с собой нет. Затруднительно петь при официантах в смокингах «Не верьте пехоте…».

Правильно делает, что не поет, — ерунда в такой ситуации получится. Однако жаль.

Вот случай, когда изменившееся нутро человека изменило и внешность. Раньше смех и улыбка поджигали в его глазах этакие бенгальские огни юмора, достаточно едкой, но не направленной на личности иронии и украшали вообще-то лишенную каких бы то ни было античных красот физиономию. (Одно время он еще страдал фурункулезом.) У Юрия Ивановича Ямкина при улыбке выражение делается неприятным, самурайским. Когда же он находится в напряженной ситуации, решая, например, идти ли между сближающимися на контркурсах паромами, или дать крюк, или отработать задним и удерживаться на месте, — то лицо у Юры славное, простое, сильное, капитанское лицо.

К концу вечера за кофе Юра вдруг спросил, бывал ли я еще у Степана в Палдиски.

Я не был.

Первый и последний раз мы ездили туда на могилу Степана вместе лет семнадцать назад.

Палдиски — за Таллином.