Читать «Реквием по Жилю де Рэ» онлайн - страница 38

«А ночью, на привале, я думала, он захочет сделать меня женщиной. И я была согласна уже загодя. Однако он не покусился на мою честь. Я была ему признательна за это, тем более, что чувствовала, как его сжигала необоримая страсть. Но Жиль, поборов ее, с тяжким вздохом вырвался из моих объятий. На рассвете мы тронулись дальше. В назначенном месте нас уже поджидал старый сир де Краон с каким-то монахом и двумя или тремя сеньорами из местных. Там-то нас спешно и повенчали…»

Крохотная часовенка с сырым низким сводом, убогий алтарь с древними незамысловатыми фигурками, а на стенах росписи, изображающие распятого Христа, Богородицу с огромными зелеными глазами и изумленно глядящего Иоанна Крестителя с курчавой головой. И Жиль, преклонивший колени среди надгробий на могилах безвестных рыцарей, рядом со своею юной супругой. И жирный монах, заунывно читающий благословение и опасливо поглядывающий на входную дверь, которую охраняют вооруженные люди во главе со стариком Краоном, опирающимся на длинный меч. Екатерина не в силах сдержать рыдания.

«Наша первая ночь была странная, мучительная, просто отвратительная, как, впрочем, и все последующие ночи в нашей безрадостной жизни. Но я и помыслить тогда не могла, что вместе с нею придет конец моему счастью. Мне казалось — любовь между мужчиной и женщиной и впрямь похожа на то, к чему склонял меня Жиль. И я корила себя за то, что всему изумляюсь и силюсь от него увернуться. Я надеялась, что со временем стану более покладистой — когда одолею стыдливость. Как бы то ни было, а поутру Жиль проснулся совершенно другим человеком».

10

КОЖАНЫЙ МЕШОК

Жиль:

— Дед непрестанно бахвалился своими предками и то и дело приводил их в пример, причем без всякого смущения и зазрения совести. А наставники мои потакали ему. Шантосе всегда был предметом гордости Лавалей и Краонов. Правда, нынче я стал сомневаться в превосходстве и достоинствах рыцарского сословия!

— Не судите о нем по себе!

— Ни в коей мере: ведь я чудовище, и в этом признаюсь. Однако уже с ранней юности я начал замечать, что все эти славные рыцари не более чем груда сверкающих доспехов. Они забыли свои корни и в особенности главное свое предназначение — защищать слабых, а не угнетать их. Но я знавал и тех, кто остался верен святым заветам рыцарей: они терпели нужду и лишения и умирали в безвестности, осмеянные собратьями по оружию. Иное дело знатные сеньоры! Они использовали в своих корыстных интересах все: простодушие одних и слабость других, величие предков, осенившую их мимолетную славу и благорасположение принцев крови. Они покупали чужие души и продавали свои собственные, лишь бы хапнуть побольше и подняться еще выше. Они женились по расчету, изменяли данному слову, а если не отрекались от Господа, сохранив ничтожные остатки веры, то всячески поносили его, богохульствуя едва ли не каждый день, постоянно стяжательствуя и предавая. Корысть и двурушничество возобладали в них над благородством, пусть и безрассудным, благочестивостью и бескорыстием предков: ведь, отправляясь в крестовые походы, те нередко жертвовали всем своим состоянием!..