Читать «Бриг «Три лилии»» онлайн - страница 136

Улле Маттсон

Даже тетушка Гедда и та заслушалась. Ведь этот же самый стих пели в Дании — в Орхюсе и в Эсбьерге!

Тетушкины губы зашевелились сами собой, на глазах выступили слезы: родная Дания, лен на полях, аисты на речке…

Петрус Миккельсон вошел со двора с ломом в руках и тоже загорланил. Почти на тот же лад, только слова другие:

Когда над морем шторм бушует, А мы идем под парусами!..

Лом он бросил за деревянный ящик.

«Бушует шторм! — презрительно фыркнул про себя Миккель. — В тесной комнатушке, где только один корабль и тот игрушечный, чуть больше аршина в длину!..»

«Не-ет, — подумал он. — Вот придет капитан Скотт, только меня и видели!»

Что, если подложить кусочек кожи в башмак, может, никто и не заметит заячьей лапы? Он мысленно повторил, что собирался сказать: «…а если команда уже набрана, то я готов картошку чистить или что угодно без жалованья первые шесть месяцев…»

Тетушка Гедда, тяжело дыша, опустилась на качалку и посмотрела на Туа-Туа.

— Теперь разве что музыки недостает, — сказала она своим обычным, скрипучим голосом. — Совсем запамятовала: орган-то я ведь привезла. На пустоши стоит. Заберите для Туа-Туа, как уеду.

В кухне воцарилась мертвая тишина. Глаза Туа-Туа стали большие-большие, чуть не с блюдечко.

— Что глаза таращишь? — буркнула тетушка Гедда. — Неужто трудно в честь отца хоть «Ютландскую розу» выучить?

— Но… как же… — И Туа-Туа бросилась в объятия старой Гедды.

— Ну-ну, дитя мое, ты уже большая! — пробормотала тетушка. — Старые девы — слепые курицы. Им бы всем головы оторвать!

— И вовсе я не большая! — ревела Туа-Туа.

— И вообще, дикая жимолость плохо приживается в Эсбьерге. — Тетушка Гедда часто заморгала и высморкалась. — Люди говорят, ей особый ветер нужен… Да вытри ты слезы, какую мокроту развела!

— А ты будешь приезжать нас проведывать? — всхлипнула Туа-Туа.

— Каждую весну, как лед сойдет. — Тетушка Гедда нагнулась и прошептала на ухо Туа-Туа. — Мне обещан бесплатный проезд туда и обратно.

Тем временем Миккель зашел в каморку и появился оттуда с отцовой бескозыркой на голове. Из дыры сбоку торчал упрямый светлый вихор.

— И далеко ты собрался? — спросил отец.

— Скотта повидать, — угрюмо ответил Миккель. — Хочу на его бриг наняться… — Он повернулся к Туа-Туа; уши его слегка порозовели. — Ничего не поделаешь, Туа-Туа. Нельзя мне на берегу засиживаться. У меня от этого зуд во всем теле.

— А что?.. — Петрус Миккельсон сунул руку за шиворот и почесался. — Правду сказать, меня последнее время тоже чесотка одолевает!

Чудно. Отец пошутил, а бабушка Тювесон вдруг побледнела, как простыня.

Миккель опустился на колени возле порога и достал складной нож.

— Постой чуток, Миккель, дело есть! — окликнул его отец.

Миккель нехотя побрел назад. Только левая нога была обута; правый башмак он снял, чтобы подложить кусочек кожи.

Петрус Миккельсон прокашлялся:

— Так вот, Миккель: Скотт не придет…

Миккель смотрел мимо отца в каморку. Игрушечный корабль стоял на подоконнике, купаясь в лучах вечернего солнца.