Читать «Грех и другие рассказы» онлайн - страница 47
Захар Прилепин
— Это не ты нас стуканул, сосед? — спросил рыжий черт, увидев меня, медленно поднимавшегося наверх.
— Откуда ты меня знаешь? — почему-то поинтересовался я вместо ответа, но рыжего уже столкнули дальше, и он, не успев ничего сказать, засеменил по ступенькам.
На первом этаже навстречу задержанным студентам и их конвоирам попались Нина с дочерью. Дочь, казалось, вообще не замечала ничего, а просто шла в своем аду то по скользкой поверхности на улице, то вверх по ступеням подъезда.
— Ты, хорош со всеми трепаться! — сказали рыжему черту, когда он встретил женщин, и, кажется, теперь уже ударили всерьез.
Я и не понял, стоя сверху, с кем он пытался заговорить: с Ниной, с дочерью ее...
Грохнула железная парадная дверь — и все стихло.
Из квартиры студентов шла тишина, замешанная на недавнем уходе людей: там еще гуляли сквозняки, и нанесенные извне чужие запахи никак не могли понять, где им, в чем раствориться.
Из моей квартиры шла привычная тишина, в которую я входил, как ключ в скважину, сразу закрываясь изнутри на все обороты и пропадая бесследно.
Из квартиры Нины и ее дочери шла тишина тягостная и нудная, как зубная боль в несколько ночей длиной.
А в квартире преподавателя молчали так, словно живых людей там не было вообще.
Постояв минуту, прислушиваясь к разным видам тишины, я неожиданно подумал, что надо бы все объяснить этим в форме: они ведь задержали и увели ни в чем не повинного рыжего черта!
Но на улице не было уже никого. На следы уехавшей «девятки» нападало столько снега, что они стали почти неразличимы.
Колеса
И вот я очутился на кладбище. Однажды был в гостях у своего знакомого дура...И ка. Общались попусту, смотрели в телевизор, он изнывал от желания хоть как-то себя развлечь, я лежал на его прокисшем диване.
Дело было в общаге на пятом этаже.
Тут в неприкрытую, в пинках и пятнах, дверь влез котенок мерзкого вида, как будто всю жизнь обитал в помойном ведре.
На него мой знакомый и обратил свое дурацкое внимание.
— Это ты, зассанец, — поприветствовал пискнувшее животное и взял в руку, разглядывая неприязненно.
Мы только что курили, отплевываясь в осеннюю сырь, и окно было открыто.
Когда я отвлекся от телевизора, котенок уже висел, цепляясь лапками за подоконник, собирая кривыми коготками белые отколупки краски. Удивительно было, что зверек не издавал ни единого звука, сползая в свое кошачье небытие.
Вспомнил некстати, что у какого-то поэта на том свете пахнет мышами. Нашему котенку понравилось бы, если так. Но, кажется, ни черта там не пахнет.
Дурак мой завороженно смотрел на котенка.
В какую-то секунду котенок вдруг зацепился из последних своих сил за невидимую щербину подоконника и недвижимо завис, тараща глаза.
Дурак сделал легчайшее движение указательным пальцем — так касаются колокольчика или рюмки, желая услышать тонкий звук, — и ударил котенка по зацепившемуся коготку.
Когда я спустился вниз, впервые назвав дурака его навек настоящим именем, котенок лежал на лавке, успокоенный и мягкий. Задние лапы его свисали с лавки, как тряпичные.