Читать «В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946» онлайн - страница 76

Незадолго до прибытия на эту станцию мы потеряли одного товарища, Хорста Фишера. Он был еще совсем молод, но уже много курил. Когда поезд сделал остановку, мы решили набрать воды, но нигде поблизости ее не было. Тогда, зная привычку Хорста, ребята стали предлагать ему сигареты за то, чтобы он сбегал и принес ведро воды. После недолгих уговоров он схватил ведро и побежал.

Прошло немного времени, раздался свисток, и поезд тронулся. Хорст не вернулся. Мы не знали, что случилось с ним; то ли его забрали на улице и отправили обратно в лагерь, откуда мы ехали, а может, посадили на следующий поезд. Нам так и не удалось узнать этого. Возможно, одна несчастная сигарета изменила всю его судьбу.

Мы подъехали к границе с Польшей. Начальник поезда, нарушая порядок, сокращал наши порции хлеба все больше день ото дня. Таким образом он изобрел метод, благодаря которому зарабатывал на нас деньги. При пересечении польской границы он объявил, что поляки не пропустят нас, пока каждый не заплатит по рублю.

Рубль – это совсем немного, тем более за то, чтобы покинуть страну, но у 90 % из нас совсем не было денег, и нам пришлось расплачиваться хлебом. Мы отдали хлеб охраннику, который, скорее всего, продал его, а полученные семьсот рублей разделил с начальником поезда. Нам ничего не оставалось делать, как, закрыв глаза на все, молча продолжать свой путь.

Напряженность в отношениях

Плохое питание и вынужденно долгая дорога, тянувшаяся уже три недели, делала наше общение напряженнее день ото дня. Небольшие стычки и споры происходили все чаще. Однажды я стоял у двери и смотрел на улицу, когда старший по нашему вагону захотел встать на мое место. Находясь в лагере, он работал в должности бригадира. Из-за того, что я не отошел со своего места, как только он сказал мне, он со всего размаху ударил меня в лицо с такой силой, что искры посыпались из глаз. От негодования меня бросило сначала в жар, а потом в холод, но, собравшись с мыслями, я решил, что будет лучше себя контролировать.

Это было очень трудно сделать, но я вспомнил, как он же как-то чуть не набросился с ножом для резки хлеба на другого парня. Если бы тогда тот парень вышел из себя, неизвестно, чем бы могло все закончиться. И это был не единственный случай. Прокрутив все в голове за какие-то доли секунды, я решил отступить. Ничего не говоря, я отполз в свой угол, как побитая собака. Подравшись, я бы ничего не добился, но мне было трудно проглотить обиду.

Когда мы пересекли польскую границу, обстановка изменилась кардинально. В России я видел только нескольких велосипедистов; в Польше почти каждый ехал на велосипеде. Над Польшей просто царила атмосфера счастья. Повсюду кипела торговля, и нас сильно удивило, насколько быстро страна пришла в себя после войны.

Скоро наш поезд въехал в Варшаву. Здесь дела обстояли иначе. Мы видели большие разрушения и поле, уставленное двумя сотнями подбитых танков. Многие дома еще не восстановили после бомбежки, и на них виднелись следы, оставленные взорвавшимися бомбами и пулеметными очередями. Должно быть, последние бои были просто чудовищными.