Читать «Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер» онлайн - страница 72

Во всем этом есть доля истины: клинически доказано, что медитация способна делать все перечисленное. Но я хотел бы подчеркнуть: сама по себе медитация есть духовная практика и всегда была ею. Медитация, будь она христианской, буддистской, индуистской, даосской или мусульманской, была придумана, чтобы указать душе путь вовнутрь, где она в результате достигает высшего единения с Божественным. «Царствие Небесное внутри нас» — и медитация с самого своего появления была царской дорогой к этому царству. Каким бы другим целям ни служила медитация (а достоинств у нее множество), в первук) очередь она — поиск внутреннего Бога.

Я бы сказал, что медитация — практика духовная, но не религиозная. Сфера духовного связана с реальным опытом, а не просто с некими верованиями; с Богом как основой бытия, а не с образом космического «отца»; с пробуждением подлинного «Я», а не с молитвами ради своего мелкого эго; с дисциплиной сознания, а не ханжеской церковной моралью про алкоголь, курение и секс; с Духом, живущим в сердце каждого, а не с духом того или иного вероисповедания. Махатма Ганди — духовный деятель, а Орал Роберте — религиозный. Альберт Эйнштейн, Мартин Лютер Кинг, Альберт Швейцер, Эмерсон и Торо, святая Тереза Авильская, Юлиана Норвичская, Уильям Джеймс — духовные деятели. Билли Грэхем, архиепископ Шин, Роберт Шулер, Пэт Робергсон, кардинал О'Коннор — религиозные.

Медитация — духовная практика, молитва — религиозная. Точнее, молитвы-просьбы, в которых мы просим Бога дать нам новую машину, помочь продвинуться по службе и т. д., — религиозные; они нужны, только чтобы потакать нашему маленькому эго в его желаниях и прихотях. Напротив, медитация вообще стремится выйти за пределы эго, она ничего не просит у Бога, реального или вымышленного, — скорее приносит самого человека в жертву ради обретения высшего сознания.

Следовательно, медитация — это не столько элемент той или иной конкретной религии, сколько часть универсальной духовной культуры всего человечества; это попытка заставить сознание охватить все аспекты жизни. Иными словами, это элемент того, что называют «вечной философией».

Непосредственно перед нашим переездом на Тахо я должен был дать интервью как раз по этим вопросам. Мы были заняты переездом, у меня не было времени встретиться с журналистами, и я попросил их выслать мне список вопросов. Трейя, которая разбиралась в этой теме так же хорошо, как и я, прочитала эти вопросы, добавила к ним свои собственные и сыграла роль наивного интервьюера. Одновременно она стала напористым «адвокатом дьявола».

Одной из главных тем этого интервью была фундаментальная мистическая доктрина, согласно которой человек должен умереть в своей отдельной Самости, для того чтобы найти универсальную Самость, или Бога. Постоянно нависающая над нами угроза физической смерти Трейи придавала интервью некоторую вымученность, и в какой-то момент мне стало трудно говорить дальше. В расшифровке было написано просто — «долгая пауза», как будто я раздумывал над каким-то сложным вопросом.