Читать «Записки палача, или Политические и исторические тайны Франции, книга 1» онлайн - страница 222

Правда, в эти счастливые времена еще не существовало Парламентов. Легко можно было обходиться и без них. Из всего этого видно, что господин адвокат или не знает истории или с умыслом обманывает судей. Согласитесь, господа, что если бы король назначил лицу, находящемуся на моем месте, пятьдесят тысяч экю жалованья и дал бы сообразные с этим привилегии этому званию, то ведь это было бы одно из лучших мест в государстве. Если вы сколько-нибудь сомневаетесь в сказанном мною, то для доказательства разберем еще одно положение моего противника. Он рассуждает так, что в то время, когда я казню людей и проливаю кровь человеческую, сама природа возмущается моими действиями и кладет на меня печать отвержения. При этом положении, чтобы сохранить последовательность, необходимо согласиться с тем, что всякий человек, проливающий кровь своего ближнего для своей защиты или для общего блага, становится в такое же положение; согласитесь, что это нелепо, и тысячи исключений из этого правила встречаем мы на каждом шагу. Не лучше ли согласиться с непреложным правилом, что нет ничего позорного и унизительного в обязанности проливать кровь человека, когда благо государства этого требует. Мало того, приходится согласиться даже с тем, что это почетная обязанность. Из этого общего правила хотят исключить одно мое звание. В ответ на это я спрашиваю, на каком основании, и требую возражений; если мне не отвечают, я прямо говорю: это химера, это фантазия. Кто же согласится подчиниться химерической идее, которая не мирится со здравым смыслом, которая порок зовет добродетелью и добродетель — пороком?

Положим, что кто-нибудь убил своего врага на дуэли, то есть нарушил и божеские, и человеческие законы. Не правда ли, что он заслужил печать отвержения и сделался достойным смертной казни? Не правда ли, что он без преувеличения, сделался предметом ужаса для всех, и никто не только не должен кланяться ему, но даже садиться за один стол с ним? А между тем ничуть не бывало! Вопреки здравому смыслу принято смотреть на подобную личность как на прекрасного человека, а преступление его даже считается подвигом. В каком же жалком веке живем мы? Нас угнетают, основываясь на химерической идее; угнетают добродетель и в то же время боготворят порок! Презренный дуэлянт, сумасшедший, посягнувший на жизнь своего ближнего из одной кровожадности, считается прекрасным человеком, считается достойным хвалебных гимнов. И в то же время на честного человека, с пользой служащего обществу в одной из самых необходимых должностей в государстве, ставится печать отвержения, считается позорным сидеть с ним за одним столом! Вот живой упрек нашему веку! На вас, господа, лежит прямая обязанность изменить этот превратный образ мыслей. Достигнуть же этой цели вам легче всего признанием законности моих прав и моих требований. Я не прошу у вас милости; я надеюсь только на ваше беспристрастие.