Читать «На сцене и за кулисами: Воспоминания бывшего актёра» онлайн - страница 18

Через несколько минут на сцену вбежал рысцой человечек небольшого роста, очень степенный на вид, который оказался нашим Первым комиком-буфф, и он был очень хорошим комиком, хотя по выражению его лица, не отличавшегося подвижностью, можно было подумать, что у него так же мало юмора, как у либреттиста оперы-буфф. За ним следовал «Отец семейства», который разговаривал грубым голосом с шедшим с ним рядом миловидным молодым человеком, у которого было амплуа jeune premier'a и который играл эти роли в том случае, если их не исполнял сам антрепренер. Вскоре после этого пришла актриса — маленькая старушка очень странного вида, ходившая с палочкой и постоянно жаловавшаяся на ревматизм: она, как пришла на сцену, так и плюхнула на толстый конец покрытого мхом берега, и никакая сила не могла ее заставить подняться с места до тех пор, пока не пришло время расходиться по домам. Она была нашей «Старухой» и играла нежных матерей и комических старых дев. В свое время она играла всевозможные роли и даже теперь могла играть все, что угодно. Она могла бы взять, по вашему выбору, и роль Джульетты, и роль няньки Джульетты и сыграла бы обе роли одинаково хорошо. Она могла в десять минут так загримироваться Джульеттой, что вы, сидя в средних рядах кресел, сказали бы, что ей только двадцать лет.

Вслед за нею появился джентльмен («Гость») в пальто, обшитом мехом, лакированных сапогах, белых гамашах и зеленых лайковых перчатках цвета лаванды. В руках у него была трость с серебряным набалдашником, в левом глазу — монокль, во рту сигара (которую он, конечно, сейчас же и потушил, как только вошел на сцену), а в петлице маленький букетик. После я узнал, что он получал жалованья тридцать шиллингов в неделю. За ним пришли две актрисы (это не значило, что они имели относительно молодого человека какие-нибудь намерения, но просто потому, что время было придти и им). Одна из них худая и бледная, с измученным лицом, что было заметно, несмотря на румяна, как будто бы это была не актриса, а какая-нибудь бедная, работавшая до упаду женщина с большой семьей на плечах и маленькими средствами. Другая красивая и полная, лет сорока или около того. Она была очень «приукрашена» — я говорю и о цвете лица, и о платье. Я не могу описать последнего, потому что никогда не умею рассказать, что надето на женщине. Мне представлялось только, что у нее торчит что-то со всех сторон, оттопыривается спереди, отдувается сзади, поднимается кверху на голове и тащится за ней по полу, так что она казалась вчетверо толще и больше ростом, чем была на самом деле. Так как все были очень рады ее видеть и приветствовали ее, как казалось, с нескрываемой радостью, то я, понятно, заключил из этого, что она должна быть воплощением всевозможных добродетелей. Впрочем, те заключения, которые говорились шепотом и которые удалось мне подслушать, не могли вполне подтвердить моего мнения, так что я совсем не знал, как согласить одно с другим до тех пор, пока не услыхал, что это жена антрепренера. Она была примадонной, и роли, которые она больше всего любила и в которых она жеманилась, это были роли юных героинь, а потом детей, которые умирают рано и прямо идут в рай.