Читать «Принцесса Конде» онлайн - страница 91

Еще Эме беспокоила бумага. Та самая бумага, о которой поведала ему наивная герцогиня де Лонгвиль. А может быть, и не столь наивная, как полагал шевалье де Фобер: чужими руками всегда проще жар загребать. Гастон Орлеанский отрекся от прав на престолонаследие – ну не дурак ли? Конде небось локти себе кусает. Если эта бумага отыщется, то доставит кучке заговорщиков массу неприятностей. Знает ли кардинал о том, что происходит у него под носом? Знает ли о бумаге? Эме очень хотелось выведать это. Скажет ему Мазарини правду или солжет?

Пока что лейтенанту не хватало сведений, чтобы вывести заговорщиков на чистую воду. Больно уж тонкой была ниточка, ведущая к герцогу де Лонгвиль. Даже свидетельства его жены будет недостаточно, чтобы убедить скептика Джулио прекратить тайные свидания с королевой. И что сказано в записке? Ничего особенного.

Поэтому после разговора с Анной, привезшей записку, Эме целую неделю провел в относительном бездействии. Правда, каждый день он под видом кукольника появлялся на базарной площади, однако кареты без гербов там больше не останавливались и никакие незнакомцы не подходили к нему с секретными поручениями. Пришлось признать, что план его провалился и заговорщики наверняка нашли другой способ передавать послания. Скорее всего они знали покойного Жерома в лицо и, завидев на его месте нового кукольника, не спешили подходить. Лейтенант де Фобер слегка приуныл. Следовало явиться с докладом к Мазарини, а сведений кот наплакал.

Аудиенцию назначили на девять утра: в этот ранний час кардинал принимал только особых посетителей, и в приемной почти не было народу. Чуть позже здесь собиралась целая толпа.

Войдя в кабинет, Фобер сразу заметил, что кардинал выглядит несколько более удрученным, чем тогда, когда шевалье де Фобер прибыл наниматься к нему на службу. Здоровье короля окончательно пошатнулось, а вопрос с регентством оставался открытым. Естественно, что это беспокоило Мазарини.

Чтобы немного развеять его печаль, де Фобер начал свой секретный доклад с приятных вещей, а именно с отречения Гастона. Мазарини слушал бесстрастно, скрестив руки на груди и полузакрыв глаза. Казалось, его алая мантия пропитана кровью.

– Что ж, это подтверждает мои подозрения, – изрек кардинал, когда Эме закончил свой рассказ. – Я слышал об этой бумаге. Покойный Ришелье… – Он прикусил губу. – Вообще-то он был немногословен в некоторых вопросах. И я до сих пор полагал, что это отречение, о котором он говорил, может оказаться шуткой или просто желанием, выдаваемым за свершившийся факт.