Читать «Самая лучшая жена (сборник)» онлайн - страница 107
Элизабет Гилберт
Для Хоффмана это стало сильным разочарованием. В ранней юности он видел, как русский шарлатан, спирит Катановский, демонстрировал подобные чудеса в гостиной его матери. Мать Хоффмана, на ту пору недавно овдовевшая, носила темные платья, отделанные темно-синими шелковыми ленточками того же самого оттенка, что знаменитые синие флаконы для «Розовой воды Хоффмана». Вела она себя с достоинством решительной регентши. Сестренки Хоффмана, в платьицах с кружевными передничками, смотрели на Катановского широко раскрытыми от восторга глазами. Они собирались в гостиной всей семьей, и все до одного слышали это. Сам Хоффман, глаза которого слезились из-за жгучего сернистого дыма, слышал это: гадкие губы Катановского говорили голосом недавно умершего отца. И голос этот говорил по-венгерски прекрасно, без малейшего акцента. Это было послание с того света. Утешение и призыв к вере.
Поэтому Хоффман ужасно расстроился, когда Эйс Дуглас сказал, что не в состоянии сотворить это чудо. Хоффман с большим удовольствием снова побывал бы на таком сеансе. Наверняка это был какой-то простой фокус, хотя и старинный. Хоффман был бы так рад услышать хрипловатый голос покойного отца. Ему так хотелось, чтобы отец ему многое растолковал, и если бы он не понял – повторил бы снова.
В первый день сентября Хоффман проснулся на заре и начал готовить к поездке пикап. Несколько месяцев спустя адвокат Уилсонов попытается доказать, что Хоффман хранил в кузове грузовика оружие, но Эстер и Эйс горячо возразят против этого обвинения. Инструменты в кузове, конечно, были: несколько лопат, кувалда и топор, – но если в этих инструментах и крылась какая-то угроза, то непреднамеренная.
Незадолго до этого Хоффман приобрел несколько десятков роликов черной изоленты. На рассвете он принялся обматывать этой изолентой корпус грузовика. Заканчивался один ролик – он накладывал изоленту поверх уже намотанной, слой за слоем, как броню.
Эстер рано утром нужно было давать урок игры на флейте на дому у ученицы. Она встала и отправилась на кухню приготовить себе кукурузные хлопья с молоком. Из кухонного окна она увидела, что отец обклеивает грузовик изолентой. Передние, задние фары и дверцы уже были заклеены. Эстер вышла на крыльцо.
– Папа! – проговорила она.
Хоффман почти извиняющимся тоном объяснил:
– Я еду туда.
– Не к Уилсонам?
– Я еду за Бонни, – сказал Хоффман.
Эстер вернулась в дом. Ей было немного не по себе. Она разбудила Эйса Дугласа. Тот выглянул из окна спальни, увидел Хоффмана и вызвал полицию.
– О, только не полицию, – страдальчески произнесла Эстер. – Только не полицию…
Эйс обнял ее.
– Ты плачешь? – спросил он.
– Нет, – солгала она.
– Не плачешь?
– Нет. Просто мне грустно.
Когда у Хоффмана закончилась изолента, он обошел грузовик по кругу и обнаружил, что не может сесть в кабину. Он достал из кузова кувалду и легонько стукнул ей по стеклу со стороны пассажирского сиденья несколько раз, пока на стекле не появились трещинки, похожие на паутину. Тогда Хоффман надавил на стекло, и мелкие осколки бесшумно упали на сиденье. Хоффман забрался в кабину, но обнаружил, что у него нет ключей, поэтому он вылез через разбитое окошко, вошел в дом и нашел ключи на кухонном столе. Эстер хотела поговорить с отцом, но Эйс Дуглас не пустил ее. Он зашел в кухню и сказал: