Читать «Сексуальная жизнь в Древнем Риме» онлайн - страница 33

Но обвинения римских женщин в аморальности имеют долгую историю. Не случайно, что одна из первых подобных жалоб появилась почти одновременно с началом эмансипации. Плиний Старший («Естественная история», xvii, 25 [38]) рассказывает, что консул Пизон Фруг примерно в середине II века до н. э. сетовал по поводу исчезновения целомудрия в Риме. А старейший римский сатирик Луцилий (живший в то же время), как передают, «клеймил излишества и пороки богачей» («Схолия к Персию», 3, 1). Аналогичные выступления появлялись на протяжении столетий. Их хватит не на одну книгу, поэтому нескольких характерных примеров будет вполне достаточно.

Саллюстий («Катилина», 13) замечает, что после эпохи Суллы «мужчины стали вести себя как женщины, женщины – открыто торговать своим целомудрием». В шестой «Римской оде» Горация («Оды», iii, 6) содержится знаменитое обвинение:

В грехом обильный век оскверняютсяСначала браки, семьи, рождения.Отсюда выйдя, льются бедыВ нашей отчизне, во всем народе.Едва созревши, девушка учитсяРазвратным пляскам, хитрым ласкательствам,От малых лет в глубинах сердцаМысль о нечистой любви лелея.А выйдя замуж, юных поклонниковЗа чашей ищет, – даже без выбора,Кого б запретною любовью,Свет погасив, одарить украдкой, —О нет, открыто, с мужнина ведомаБежит по зову – кликнет ли лавочникИли испанский корабельщик,Щедро платящий за час позора.

Овидий с шокирующей откровенностью заявляет («Любовные элегии», i, 8, 43): «Чиста лишь та, которой не ищут». Проперций пишет в том же духе (ii, 32, 41 и далее):

Кто ж, при избытке таком распутства спрашивать станет,Как столь богата она? Дал кто? Откуда он дал?О, какое в наш век великое счастье для Рима,Если хоть дева одна нравам пошла вопреки!Делала ведь до нее безнаказанно Лесбия тоже.Та, что позднее живет, меньше заслужит хулы.Древних латинок кто тут, да строгих ищет сабинок,Тот в наш город ногой, верно, недавно вступил.Ты скорее бы мог осушить и волны морские,И созвездье сорвать смертной рукою с небес,Чем добиться, чтобы отказались грешить наши девы.Были, как правил Сатурн, нравы такие еще,И как воды текли Девкалиона по свету,И затем, как вода Девкалиона стекла.Ты скажи мне, как мог сохранить в целомудрии ложе?

Интересно, что Проперций не верит в высокую мораль старого Рима. Он откровенно говорит (ii, 6, 19):

Ты ввел преступленье,Ромул, волчицы лихой вскормленный сам молоком.Ты беззаветно внушил похитить невинных сабинок;В Риме теперь от тебя всячески дерзок Амур.

При императорах жалобы на распущенность женщин многократно умножились. Сенека говорит («К Гельвии», 16, 3): «Ты не присоединилась к большинству женщин и избежала величайшего зла нашего века, порочности». Однако Сенека был слишком хорошо образован, чтобы не знать, что «и предки наши жаловались, и мы жалуемся, да и потомки наши будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся все хуже и беззаконнее. Но все эти пороки останутся теми же и будут оставаться, подвергаясь только незначительному изменению, подобно тому как море далеко разливается во время прилива, а при отливе снова возвращается в берега. Порою станут более предаваться прелюбодеяниям, чем другим порокам, и разорвет узы целомудрие, порою будут процветать безумные пиры и кулинарное искусство – позорнейшая пагуба для отцовских богатств. Порою будет распространен чрезмерный уход за телом и попечение о внешности, прикрывающее собою духовное безобразие. Будет время, когда худо управляемая свобода перейдет в нахальство и дерзость. По временам станет распространяться жестокость в частных и общественных отношениях и неистовые междоусобные войны, во время которых подвергнется профанации все великое и святое. Будет время, когда войдет в честь пьянство и будет считаться достоинством пить вино в самом большом количестве. Пороки не ждут в одном месте: подвижные и разнообразные, они пребывают в смятении, подстрекают и прогоняют друг друга. Впрочем, мы всегда должны заявлять о себе одно и то же: мы злы, злыми были и, с неохотой добавлю, злыми будем» («О благодеяниях», i, 10). Итог своим мыслям он подводит в Письме 97: «Ты ошибаешься, Луцилий, если думаешь, будто только наш век повинен в таких пороках, как страсть к роскоши, пренебрежение добрыми нравами и все прочее, в чем каждый упрекает свое столетье. Это свойства людей, а не времен: ни один век от вины не свободен».