Читать «Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945» онлайн - страница 62
Ольга Тимофеевна Голубева-Терес
– Что делать?
– Надо садиться.
– Но…
– Конечно, такая посадка пострашнее любого обстрела.
– Обидно…
– Никаких «обидно»! – прикрикнула летчица. – Ищи аэродром, а там подсветишь ракетой.
– Да вон он, аэродром!
Над туманом появился пучок зеленого цвета – ракета! За ней вторая, третья…
– С земли светят!
– Вижу…
А с земли все взлетают и взлетают ракеты. Взлетают с одного и того же места. Если принять эту точку за начало посадочной полосы, то… Надо только выдержать посадочный курс. Эх, если б увидеть землю! Всего на одну секунду!
Даю посадочный курс. Самолет со всех сторон окутан ватой. Я смотрю на приборы. Как их мало! Недостает самых необходимых. Самолет идет в месиве тумана. Ниже. Еще ниже. Где же эта земля? Ни зги не видать. Еще ниже. Справа проходит дорога со столбами. Не врезаться бы.
Смотрю вперед: что-то чернеет внизу. Даю ракету. Белый свет ракеты выхватывает на секунду темное пятно земли. Летчица убирает газ. Легкий удар колес о землю. Худякова тут же выключает зажигание, чтобы самолет не загорелся, если на пути окажется какое-либо препятствие. Стоим. Я выпрыгиваю из кабины и берусь за крыло. Разворачиваемся и рулим, ориентируясь по ракетам.
В тумане совсем темно. Вот кто-то подбегает и хватается за другое крыло – Маменко!
Зарулили на стоянку. Худякова выключает мотор, и нас встречает удивительная тишина. Радость от встречи с землей была недолгой. Она быстро погасла, уступив место тревоге: что с другими? Не вернулись два экипажа: Распопова с Пинчук и Володина с Бондаревой. Я прикинула время. Если в обыденной жизни десять – пятнадцать минут опоздания – пустяк, то для самолета, совершающего боевой полет, да еще в сложных метеоусловиях, они полны грозного смысла.
Экипажи Распоповой и Володиной вылетали последними, и разница во времени с момента вылета первого самолета составляла два часа. Мы в это время шли с задания, преодолевая туман и сильный боковой ветер, а они только приближались к цели. Значит, когда они шли домой, туман еще сильнее распространился и ветер усилился. Для них уже не было никаких лазеек, никаких окон. Расчетное время давно прошло, а мы все еще ждали. Никто не решался первым уйти с аэродрома. Уйти – поверить в несчастье, примириться с бедой. Мне так хотелось услышать тарахтение По-2, что порой я и в самом деле слышала его, но то был шум крови и ветра в ушах. Дважды мне почудился свет сигнальных ракет.
Светало. Аэродром опустел. А я все вслушивалась в небо. Подошла Худякова:
– Идем, штурман. Ждать бесполезно.
Мы шли к поселку, обсуждая возможные варианты их посадки. В гибель не верили.
В эскадрилье уже стояла тишина, хотя никто не спал. Девчата беспокойно ворочались в спальных мешках, вздыхали. Я склонилась над картой, лежащей развернутой на столе. Кто-то уже до меня думал над ней.
– Что слышно? – подняла голову Авидзба.