Читать «Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945» онлайн - страница 152
Ольга Тимофеевна Голубева-Терес
Занятые войной, мы не заметили, как подошла осень. А осенью на Кавказе идут затяжные дожди, которые не прекращаются неделями и заливают Терскую долину, точно в дни Всемирного потопа. То, мелкий и тихий, моросит дождь днем и ночью, то он вдруг хлыщет буйным ливнем, неся с гор мутные потоки воды. Множество рек, ручейков, речушек выходят из берегов и заполняют все вокруг грязно-желтым разливом. Легкие ночные заморозки покрывают его тонкой коркой льда, но грязь не затвердевает, а становится густой и вязкой.
Наши шинели и куртки промокали насквозь, сапоги тяжелели от грязи, а волглое белье прилипало, будто сразу после стирки надето. Казалось, что солнце вообще покинуло землю и никогда уже на нее не вернется.
В станице было утомительно тихо. Грызла тоска. И не оттого лишь, что в небе не виделось никакого просвета, а от беспросветности самого хода войны.
Сводки с фронтов были скупы, и мы толком не представляли всего трагизма боев у Сталинграда. Часто, слушая девчат в общежитии, я понимала, что они говорили совсем не о том, о чем думали, а когда становилось невмоготу, затихали. После длительной паузы кто-нибудь произносил неизбежное «да-а», за которым следовал долгий томительный вздох, и снова воцарялось молчание. «Да-а» означало, что ничего тут не выдумаешь. Все ненавидели это тупое, нелепое «да-а», и все-таки оно обязательно каждый раз вырывалось.
Никто из командиров не давал никаких объяснений событиям, произошедшим в полку. Они только отводили глаза в сторону.
Казалось, никогда в прежней жизни люди так не тяготели ко сну, как в эти сырые и серые дни. Кутались в куртки, прижимались к соседям, старались уйти в миражи и небытие. Во сне стонали, всхлипывали. При подъеме не сразу приходили в себя. Брели по грязи на аэродром, распугивая под ногами многочисленных мышей, которых было полным-полно повсюду. Шли на аэродром летать, работать или учиться всему, что потребуется и не потребуется.
Перед новым, 1943 годом командир эскадрильи Татьяна Макарова предложила выпустить специальный номер стенгазеты и подготовить концерт. Девчата с радостью принялись за дело, и скоро газета была готова. Ира Каширина написала несколько шутливых пожеланий, вроде таких:
А передовую писали все вместе. Это нас отвлекло от тягостных мыслей.
И вот что там было:
«Я снова на Северном Кавказе. Спустя много лет я снова здесь, на земле, которую защищала. Все изменилось. Только седые хребты остались прежними, да все так же сердито ворчит Терек. Выросли города, неузнаваемо изменились станицы. Стали взрослыми дети. Я стою в задумчивости. В моей памяти всплывает боевая работа, фронтовая жизнь…
…Мои мысли вернулись к действительности, и сразу стало легко. Дорогой ценой заплатили мы за счастье наших детей и внуков. Мои подруги прошли большой и сложный путь, и каждая нашла свою дорогу в жизни. Женя Руднева стала астрономом-профессором, Таня Макарова – летчиком-испытателем, а ее штурман Вера Белик – добрая и строгая учительница. Маша Смирнова все новые рекорды устанавливает в авиации. Ира Каширина – известная поэтесса. Ее стихи переводят на многие языки мира. Леля Голубева – актриса, в кино снимается. Тома Фролова – инженер-конструктор, а Оля Клюева – директор завода. Каждая свято хранит в памяти суровые дни войны, свой полк и свою эскадрилью.
