Читать «Вкушая Павлову» онлайн - страница 10

Думаю, ее звали Амалия. А может, Анна? Анна теперь меня купает. По ночам Анна бесстыдно задирает ночную рубаху и присаживается. Она подставляет мне ночной горшок, отворачивает голову, но все же наконец смотрит — бесстыдно — на зачавший ее орган. Теперь такой сморщенный. Анна — это мама. Ну да, естественно! Я — ее беспомощное дитя, и вокруг нас встают леса. Полные волков и баньши, духов и цветов. Я проглотил маму, на мне ее ночной чепец. Анна входит с корзинкой клубники. Квубницка!

Мир существует лишь благодаря неким законам — на первый взгляд, совершенно банальным и произвольным. Я не силен в физике, но знаю, что два электрона не могут занимать одно и то же место. Если же они в какой-то момент и оказываются в одном месте, то у них непременно разная скорость. Если же у них одинаковая скорость, то они не могут оказаться в одной точке пространства. Это так же произвольно и безумно, как правила игры в шахматы, и тем не менее в противном случае Вселенная превратилась бы в суп. Это, как я понимаю, и есть закон, который открыла Паула.

Мне снится, что моя дочь Анна приносит письмо. Оно из Франции. Внутри фотокарточка Евы. Ева — моя любимая внучка. Какие у нее чудесные глазки, с какой надеждой смотрит она ясным взором на этот несчастный мир! Вот какая нить жизни тянется за мной. Ева выйдет замуж, нарожает детей и превратится в старую даму, которой будут присылать фотографии ее внуков, которые будут жениться, рожать детей, и так далее, и так далее… Нить эта тянется дальше, чем ряд звезд от Охотника до Андромеды. Мне надо бы в последний раз взглянуть на звезды; а впрочем, кажется, не так уж надо. Раз мы родились от звезд, то носим их с собою всю жизнь и прихватываем за черту смерти. В моем прахе воссияют созвездья.

Но на Еву хотелось бы взглянуть еще разок! Мы не берем с собой за черту смерти малых детей. Сейчас Еве, наверно, пятнадцать. Она для меня значит больше, чем ее отец Оливер. Мои сыновья стали ни рыба ни мясо. Мартин воображает себя Ромео, но жена его каждый божий день умирает. А третьего сына зовут… Забыл. Только что помнил. Все они в прескучном среднем возрасте. И боюсь, все они — посредственности.

Эрнст!

Очень просто забыть имя одного из сыновей — но только не старшего!

Я назвал их в честь героев. Кромвеля. Лютера. Моего старого учителя. Но, увы… уж Мартин Лютер-то позаботился бы, чтобы жена не нашла альбом с фотографиями его подружек — тех, что стоят на панели. А Мартин еще и банкир! Это яблоко упало далеко от яблони. Да что там…

Позже утром на горизонте появляются кучевые облака, но большая часть неба еще остается ярко-голубой. Облака ослепительно белые на фоне неба. Наверно, именно такой должна казаться Антарктида взору плывущего на юг моряка! Сегодня довольно свежо, и меня утеплили плащом и шляпой. Когда появляется наша чау-чау Люн и бросается ко мне, я наклоняюсь погладить ее, но она отскакивает, съеживаясь от страха. Теперь только Анна, да еще Шур, мужественно подходят ко мне вплотную, не выказывая отвращения к запаху из моего рта.