Читать «Киевские ведьмы. Выстрел в Опере» онлайн - страница 135

Под булгаковским трамваем, управляемым женщиной-вагоновожатой, погибло пятьдесят миллионов.

По купринским — всего одна женщина, бросившаяся под колеса сама, с дивной запиской в кармане:

«Я вас прошу, змея Катерина и две сестры ее, выньте свой яд из крещеного тела Руси!»

Но и там, и там неподалеку от трамвайных путей вертелся Дьявол, имевший десятки имен…

Кто ж он?

— Тот, кто писал заговор, знал, я буду Киевицей. Мои предки знали, как я буду выглядеть сто лет спустя. Дьявольщина какая-то. — Катя смотрела на дорогу впереди себя.

Ее машина стояла в «пиковой» пробке на перекрестке Владимирской улицы и бывшего Бибиковского бульвара, который Маша упрямо отказывалась именовать бульваром Тараса Шевченко.

— А вы знаете, — посмотрела Даша на экран мобильного, — что уже вечер? Нам через три часа на Старокиевскую гору дежурить. Стемнеет скоро, а мы на кладбище едем! Как в дешевом американском триллере. Никогда не понимала, почему в американском кино все прутся на кладбище исключительно ночью? Что, нельзя туда днем сходить? Я после того, как «Дьяволов ада» смотрела, кладбища и днем-то не сильно люблю.

Маша вытянула шею, стараясь рассмотреть бывшую Александровскую гимназию.

— Там, — показала она певице, — в 1-й гимназии учился твой Сикорский.

Несостоявшаяся летчица-космонавтка заглохла, и вытянула шею вслед за студенткой.

Оба они — и Миша Булгаков, и Митя Богров тоже учились в этой гимназии, ставшей желтым корпусом университета Св. Владимира, ставшего после революции университетом Шевченко.

А еще (как знала Маша из книги того же Петровского), в 1-ой гимназии учился некто Шполянский. Под этой фамилией в романе «Белая гвардия», ставшем позже пьесой «Дни Турбиных» фигурировал первый булгаковский Мефистофель — первый, но не последний.

Тема дьявола не давала Мише покоя всегда. Меняя обличья, мефистофели кочевали по его произведеньям, — писатель, словно бы поставил себе целью понять, вытащить на свет смысл существования Сатаны…

Которого не существовало!

«Неужели он был слепой, как и все?»

«Нет, он не мог быть слепым. Не мог быть сатанистом. Не мог…»

— Катя, поворачивай назад. Мы уже полчаса тут стоим, — заныла Чуб — заведение, выпустившее в свет изобретателя вертолета, отвлекло ее ненадолго. — Едем обратно!

«Обратно…

Обратный обряд.

Анти-обряд!!!

Вроде киевского обряда раскрещивания, который прошла Маргарита.

Я поняла!!!!!»

— Успеем, — обрубила Дображанская. Ее вольво сдвинулось с места. — У меня точный план кладбища. Могила рядом со входом. Кстати, нужно не забыть прояснить, могу ли я по закону быть похоронена рядом с моими родными на Байковом. Козырное место, там сейчас только политиков и академиков хоронят. Надо застолбить за собой.

— Думаешь, уже пора? — прочирикала Чуб.

— Так мы едем на Байковое? — охнула Маша.

На Байковом были похоронены родители Михаила Булгакова, — мать и отец, умерший от той же болезни, что и великий писатель, не ставший врачом и не научившийся лечить склероз почек.