Читать «Русские святыни» онлайн - страница 89

Значит ли это, что слова теряют свой смысл и значение в русском языке? Нет, не значит. Они скорее более полно выражают свою суть, смысл и значение. Особенно это заметно в случае освоения иностранных слов. Так, "шер ами" по-французски звучит весьма респектабельно, но «шаромыжник» по-русски явно уничижительно. «Франкмасон» явно что-то значительное, но «фармазон» скорее обозначение мошенника. Аналогичная история с татарским дворцом «сараем», еврейской мудростью «хохмой». В этих случаях сохраняется вроде бы и начальное значение (сарай — строение), однако исчезает момент значительности. И блатная музыка — блатной жаргон, и «Левша» Лескова могут тут дать много примеров. И в самом деле, разве не жалкая попытка своего "мил дружка" называть "дорогим милым другом", если суть шаромыжничества остается столь же понятной и не принятой русской системой ценностей? И попробуйте обозначить другое: разве франкмасон не дурачит, не обманывает людей в собственных интересах, разве не фармазонит он, и тогда по-русски он понятен и ему найдена соответствующая полочка в русской системе оценок. И попробуйте произвести обратную операцию — из фармазона сделать франкмасона. Русский язык не дает этого сделать. Из Атоса, "мастера интриги", легко сделать «интригана», а в обратную сторону операция не идет. Иными словами, великий русский язык дает не просто рациональное обозначение, не только термин, но и оценку, диктует русское отношение к явлению, и тогда слово приобретает еще большее значение, ибо выполняет дополнительные задачи, диктует свое мироощущение и свой мир ценностей.

По контрасту интересно отметить английское отношение к слову, при котором связь слова и логики, слова и миропонимания, мироощущения не так очевидна и нередко кажется вовсе утерянной. Слово для англичанина не кажется каплей, в которой виден весь мир, слово не является микрокосмом, в котором уже видны фундаментальные основы космоса-мироздания. На это заявление автора натолкнули размышления двух известных английских писателей и мыслителей. Так, Дж. Оруэлл в очерке об англичанах неоднократно отмечает английскую "неспособность логически мыслить", "острую нехватку интеллекта", пишет, что "англичане никогда не станут нацией мыслителей. Они всегда будут отдавать предпочтение инстинкту, а не логике, характеру, а не разуму". Можно было бы об этом и не вспоминать, ведь у нас речь идет о русских, а не об англичанах, однако, как уже говорилось, сравнение с Западом есть, в первую очередь, сравнение с англо-американской культурой и ее ценностями. Поэтому важно уточнить систему отсчета. Другой английский писатель Ч. П. Сноу специально подчеркивает свое «английское» удивление непохожестью русских на англичан. Л. М. Леонов при встрече с Ч. П. Сноу втянул англичанина в разговор о космогонических теориях, о тайнах мироздания. И Сноу пишет о себе: "И я, как то часто бывало прежде, вновь не уставал поражаться этой национальной страсти к абстрактному мышлению". "Национальная страсть", "часто бывало прежде", "к абстрактному мышлению", поражающая англичанина, есть и отношение к слову как микрокосму, как капле, в которой уже и весь космос, и весь мир ценностей, и все фундаментальные основы бытия, а значит, и знания.