Читать «Большая книга стихов» онлайн - страница 123

1988

МАЙСКАЯ НОЧЬ В ЛЕСУ

Какая ночь в лесу настала, Какой фонарь луна зажгла, Иль это живопись Шагала — Таинственная каббала? А что творится с той полянкой, Где контур сросшихся берез, — Как будто пред самаритянкой Склонился с просьбою Христос. О как понять мне эти знаки, И огласовки, и цифирь, Когда в душистом полумраке Ликует птичий богатырь. Он маленький, почти бесцветный, И не блестящ его полет, Но гениально неприметный, Он так поет, он так поет…

1988

ИСТОРИК

Бумаг сказитель не читает, Не ищет он черновиков, Он с былью небыль сочетает И с путаницею веков. Поет он о событьях бранных, И под рукой дрожит струна… А ты трудись в тиши, в спецхранах, Вникай пытливо в письмена, И как бы ни был опыт горек, Не смей в молчанье каменеть: Мы слушаем тебя, историк, Чтоб знать, что с нами будет впредь.

1988

ЗАМЕТКИ О ПРОЗЕ

Как юности луна двурогая, Как золотой закат Подстепья, Мне Бунина сияет строгое Словесное великолепье. Как жажда дня неутоленного, Как сплав пожара и тумана, Искрясь, восходит речь Платонова На Божий свет из котлована. Как боль, что всею сутью познана, Как миг предсмертный в душегубке, Приказывает слово Гроссмана Творить не рифмы, а поступки, Как будто кедрача упрямого, Вечнозеленое, живое Мне слово видится Шаламова — Над снегом вздыбленная хвоя.

1988

"Бык сотворен для пашни…"

* * *

Бык сотворен для пашни, Для слуха — соловей, А камень — тот для башни, А песня — для людей. Для нас поет и нива, Чья дума высока, И над рекою ива, Да и сама река, И море, где сиреной Обманут мореход, И горе всей вселенной По-русски нам поет.

1988

НЕОПАЛИМОВСКАЯ БЫЛЬ

Как с Плющихи свернешь, — в переулке, Словно в старой шкатулке, Три монахини шьют покрывала В коммуналке подвала. На себе-то одежа плохая, На трубе-то другая. Так трудились они для артели И церковное пели. Ладно-хорошо. С бельэтажа снесешь им, вздыхая, Колбасы, пачку чая, В самовар огонечку прибавят, Чашки-блюдца расставят, Дуют-пьют, дуют-пьют, все из блюдца, И чудесно смеются: "С полтора понедельника, малость, Доживать нам осталось. Скоро Пасха-то. — Правильно, Глаша, Скоро ихня да наша". Ладно-хорошо. Мальчик жил у нас, был пионером, А отец — инженером. Мягкий, робкий, пригожий при этом, Хоть немного с приветом: Знать, недуг испытал он тяжелый В раннем детстве, до школы. Он в метро до Дзержинской добрался И попасть постарался, Доложил: "Я хочу, чтоб вы знали: Три монашки в подвале Распевают, молитвы читают И о Боге болтают". А начальник: "Фамилия? Клячин? Хитрый враг будет схвачен! Подрастешь — вот и примем в чекисты, Да получше учись ты". Трех, за то что терпели и пели, Взяли ночью, в апреле. Три души, отдохнув, улетели К солнцу вербной недели… Для меня, вероятно, у Бога Дней осталось немного. Вот и выберу я самый тихий, Добреду до Плющихи. Я сверну в переулок знакомый. Нет соседей. Нет дома. Но стоят предо мною живые Евдокия, Мария, Третья, та, что постарше, — Глафира, Да вкусят они мира. Ладно-хорошо.