Читать «Вокруг Пушкина» онлайн - страница 3
Ирина Михайловна Ободовская
Слова эти делают честь Неверову и показывают всю меру его преклонения перед поэтом и глубочайшего уважения к его памяти. Но гибель Пушкина — величайшая национальная трагедия. И для объяснения причин ее прибегать к какой бы то ни было, хотя бы и самой высокой лжи, ради чего бы и от кого бы она ни исходила, не следует. Оправдывали Наталью Николаевну и некоторые давние его друзья — и не только потому, что выполняли предсмертный завет Пушкина. Вращаясь в том же великосветском обществе, они были непосредственными свидетелями преддуэльной истории. Но, за исключением Жуковского, они занимали позицию бесстрастных наблюдателей, скорее даже сочувствовавших Дантесу как главному его герою в том «романе Бальзака» (слова одного из современников), который развертывался на их глазах. И только глубоко потрясшая их гибель Пушкина заставила взглянуть на многое совсем по-иному. Кроме того, им стали известны некоторые обстоятельства, которые явно выводили то, что произошло, за фабульно-любовные пределы столь модных тогда бальзаковских романов. Об «адских сетях, адских кознях», которые были устроены против Пушкина и жены его, о «развратнейших и коварнейших покушениях двух людей», «поставивших себе целью» разрушить «супружеское счастье и согласие Пушкиных», «готовых на все, чтобы опозорить жену поэта»,— писал одному из близких приятелей П. А. Вяземский. Один из членов столь близкой Пушкину семьи Карамзиных, сын историографа Александр Карамзин, приятель Дантеса, после смерти поэта резко изменивший свое к нему отношение, назвал и имена этих двух людей — «совершеннейшего ничтожества как в нравственном, так и умственном отношении» — Дантеса и «утонченнейшего развратника, какие только бывали под солнцем» — Геккерна. И Карамзин негодующе писал об их «дьявольских намерениях» по отношению к жене поэта. Но все это высказывалось в частных письмах, к тому же надолго остававшихся под спудом (письмо Карамзина стало известно лишь лет пятнадцать тому назад) и притом так неясно и неопределенно, что даже самый крупный исследователь истории дуэли и смерти Пушкина П. Е. Щеголев, которому были известны «темные высказывания» Вяземского о каких-то «темных интригах» против Пушкина, отмахнулся от них. Хотя уже одно то, что говорилось об этом Вяземским с такой явной осторожностью, такими обиняками — «адские сети, адские козни», — как и сам этот эпитет, казалось, должно бы было привлечь его внимание.
Монография П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшая в 1916 г., явилась самым обстоятельным, можно сказать «классическим» исследовательским трудом на эту тему.
Обратившись к разработке ее, автор, по его словам, убедился, что хотя литература, имевшаяся по этому вопросу, «весьма велика, но качественное ее значение прямо ничтожно». Причиной этого была крайняя скудость, а то и прямо отсутствие необходимых документальных данных. Поэтому Щеголев вынужден был заняться многолетними и тщательными поисками. В результате ему удалось ввести в свое исследование и подвергнуть критическому рассмотрению очень большое количество новых материалов и документов, обнаруженных им в доступных тогда отечественных и зарубежных архивах. Этот раздел как раз и занимает основную и, несомненно, очень ценную часть всей книги (в последнем издании примерно четыре пятых ее). Также совершенно правильно утверждает он, что гибель Пушкина явилась следствием многих причин: «Дела материальные, литературные, журнальные; отношение к императору, к правительству, к высшему обществу и т. д. отражались тягчайшим образом на душевном состоянии Пушкина». Однако добавляет он тут же: «Из длинного ряда этих обстоятельств мы считали необходимым — в наших целях — коснуться только семейственных отношений Пушкина, — ближайшей причины рокового столкновения ».