Читать «Четверо в дороге» онлайн - страница 11

Дубровская умоляюще смотрела на Лаптева:

— А почему я?

— Дубровская никуда не поедет, — резко сказал Лаптев. — Главный зоотехник пока я.

Птицын все-таки порядком злил Ивана Ефимовича. Толстенький, аккуратненький, чувствуется, что очень ценит и уважает себя; но гладкость и аккуратность необычная — старомодная: брюки длинные и широкие, узел галстука непомерно мал и во всей одежде какая-то очень уж провинциальная, слишком старательная приглаженность. Простые фразы произносит так, будто изрекает что-то сверхоригинальное, значительное, о чем по недомыслию не знают другие.

В манере говорить у Птицына и Утюмова было много общего, сходного, хотя у одного басовитый, хрипловатый голос, у другого — чистый, высокий, почти девичий; один говорит простовато, грубовато, озабоченно и торопливо, другой — медлительно, снисходительно, противно-ласково.

«Явно на пост врио директора метил, — подумал Лаптев. — Борьба и за маленькие посты бывает грубой, ожесточенной».

Когда все ушли, Лаптев задумался: правильно ли он вел себя на сегодняшней несостоявшейся планерке. В принципе-то правильно. А в деталях? Надо бы держаться спокойнее, говорить убедительнее. Они привыкли к планеркам. Собственно, дело не только в планерках. Планерки — форма, суть — в содержании. Не те методы руководства — это Иван Ефимович чувствовал, в этом был убежден. Утюмов произнес бы банальную фразу: привычка — вторая натура.

Резко зазвонил телефон.

— Максим Максимович?! А где он? Ну, все равно. Из Травного говорят... Тут вот какое дело... Зарплату, срезают. Я щели заделывал в свинарнике, в общем свинарник ремонтировал. Ну, так вот, мало заплатили, вычеты непонятно какие.

— А с бухгалтерами говорили?

— С Вьюшковым толковал. Тити-мити, говорю, недодаете. А у него — смехи.

— Поговорите с бухгалтером фермы. Если ответ бухгалтера фермы вас не удовлетворит, позвоните главному бухгалтеру.

Только положил трубку — опять звонок. Снова из Травного. Бойковатый женский голос:

— Мне бы путевку в дом отдыха. Дома разве отдохнешь. Я уже четыре дня как в отпуске. Весь отпуск пролетит — не заметишь.

«Шпарит, как из пулемета — тысяча слов в минуту».

— Обращайтесь в рабочком. Путевки распределяют там. Нет у меня путевок, понимаете? Что? О переводе на другую работу говорите с начальником отдела кадров. Все!

Вошел Птицын. Сейчас это был уже какой-то другой Птицын — обыкновенная улыбка, спокойный, мягкий голос:

— Хулиганы витрину повалили с комсомольской газетой. Не то чтобы совсем, но она уже не в вертикальном положении...

Все эти люди, кажется, решили свести Лаптева с ума мелочами. Ему не нравилось, что главный агроном говорит с ним сейчас мягка, вежливо, проникновенно, совсем не так, как говорил при людях.

— Пусть этим делом займется секретарь комитета комсомола. А нам надо вот о чем потолковать. В совхозе, я знаю, задержали выдачу зарплаты:

— Уж так получилось. Но- люди у нас, в общем-то, живут хорошо. Приглядитесь-ка.

— На мой взгляд, личные хозяйства у специалистов и рабочих слишком уж раздуты.

— Разве можно в деревне без скотины?