Читать «Моя другая жизнь» онлайн - страница 248

— Люди и сейчас такие вещи скрывают. Интересно, что этот вопрос вам небезразличен. Хотите, продолжим разговор о гомосексуализме?

— Вам кажется, что вы необычайно проницательны. Но вывод, к которому вы, видимо, сейчас пришли, нелеп и предельно наивен.

— Мистер Медвед. Вам не следовало отказываться от чтения романов — они вовсе не мешают разбираться в психологии.

— Когда у меня депрессия, я вообще не в силах читать. Это требует слишком большого напряжения.

— А как насчет романов, где есть прямая связь с вашим душевным состоянием?

Она улыбнулась; эта улыбка определенно была прощальной.

— Я и вправду больше ничего не могу для вас сделать. И все, что могла сказать, сказала. Дальнейшее зависит только от вас.

Итак, все действительно было кончено. Мне кажется, доктор Милкреест понимала, что часть моего существа не желает, чтобы ее трогали, и во время наших встреч норовит затаиться поглубже. Однако то был не зритель, праздно стоящий поодаль. То был писатель, живший во мне; повторяю — не случайный соглядатай, а крайне заинтересованный свидетель. Терапия не могла принести плоды, пока часть моего ума изучала процесс лечения с холодным вниманием. Но быть писателем в руках психоаналитика — это все равно великое дело. Конечно, вы проиграете, ибо вам нельзя расставаться со своими тайнами, но за вами всегда останется последнее слово.

В порыве сентиментального великодушия я решил сжалиться над ней:

— Насчет женщины в чемодане. Я солгал. Это были не вы.

— Мне следует вас поблагодарить?

— Нет. Просто так оно и есть. Жертва была из тех, что бегают трусцой. Девушка лет двадцати, блондинка, разведенная, откуда-то с Южного берега.

На это она ничего не ответила; ее больше не интересовали подробности моих сновидений.

— Вы должны сами себе помочь.

— Посредством чтения?

— Или сочинительства.

— Смешно.

— Тогда просто читайте ради удовольствия.

— Вы уж извините, но я всегда считал это глупейшим занятием.

— Нет, это совсем не так плохо. Когда я ничего больше не могу сделать для своих пациентов, я всегда напоследок даю им рекомендательный список книг.

Мне стало досадно при мысли, что такой список у нее под рукой. Значит, задолго до того, как я ей все высказал, она уже знала, что дело у нас идет к концу и последняя встреча не за горами. Она протянула мне список на четырех машинописных страницах, и я сразу заметил какие-то чужеземные особенности — в шрифте, в интервалах между строчками, в пунктуации. Построенный по каким-то своим, не очень удачным законам, список был похож на плохой перевод.

Свое имя я увидел мгновенно; ближе к концу третьей страницы значились четыре моих романа.

— Пол Теру.

— Вам бы стоило его почитать.

Я смотрел ей прямо в глаза: знает ли она, с кем говорит?

— И что я у него найду?

— Все, что сами захотите найти, — сказала она. — Но вы могли бы особенно внимательно присмотреться к тому, как он трактует проблемы супружеской жизни, как глубоко размышляет над сложными вопросами свободы и независимости.