Читать «Моя другая жизнь» онлайн - страница 247

— Сядьте, пожалуйста, мистер Медвед.

Как это было отвратительно — ее вялый тон, неуместное требование, едва уловимый противный оттенок жалости в голосе. Я вовсе не хотел, чтоб она меня жалела, и еще меньше — чтобы анализировала. Я хотел, чтоб она меня боялась.

— Женщиной в чемодане… — сказал я, — были вы.

Она постаралась не вздрогнуть.

— Продолжайте.

— А о чем еще говорить? Кроме как посоветовать вам быть осторожной, доктор Милкреест.

— Да?

— Я здесь не потому, что одинок. Я пришел, поскольку был в отчаянии, и остался, потому что полюбил вас. Но я вас разлюблю — нет ничего более отталкивающего, чем женщина, которая оказалась обманщицей.

— Вы же говорили, что одиноки.

— Конечно одинок! — крикнул я. Терять было нечего, возвращаться сюда я не собирался. — Но суть не в том, что я сейчас один как перст. Не так давно я с полной ясностью осознал, что всегда был одинок и лишь сам себе морочил голову, когда храбрился и утверждал обратное. Одиночество — естественное человеческое состояние. Все, что люди делают, они делают от одиночества.

— Вы пришли ко мне потому, что у вас были проблемы. Вас тяготило одиночество.

— Нет у меня никакой проблемы с одиночеством! — завопил я. — Я хочу знать, почему я одинок. Мне почти пятьдесят лет и рядом никого, ни единой живой души. Объясните, отчего это так. Ведите, вы и понятия на сей счет не имеете!

— Мы беседовали о прошлом…

— Я всегда был такой, как сейчас, — с вызовом перебил я ее.

Она кивнула. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Потом она сказала:

— Боюсь, эта встреча может стать последней.

— Да. Вы начинаете вызывать у меня жалость. Как та несчастная жертва.

К моему восхищению, она оставила эти слова без ответа.

Потом заговорила:

— Фрейд всегда верил, что литература — путь приближения к бессознательному. Именно это он говорил Артуру Шницлеру. Вы знаете его пьесу «La Ronde»?

— Вы путаете. Пьеса Шницлера называется «Reigen». «La Ronde» — фильм Макса Офула по этой пьесе.

Доктор Милкреест просто пожала плечами. И продолжала:

— И Хэрри Стэк Салливэн, блестящий психоаналитик, так считал. И еще кто-то, кто так хорошо писал о Германе Мелвилле. К тому же существует книга Саймона Лессера «Художественная литература и бессознательное».

— С Лессером я познакомился в Амхерсте.

— Он не столь уж и глубоко постиг Фрейда, но о литературе судит с величайшей проницательностью.

— По-моему, наоборот. Он столько всего нагородил насчет Достоевского, а сам не умел читать по-русски. У князя Мышкина в «Идиоте» бесспорно куча проблем, но разве это — как считает Лессер — связано с гомосексуальностью? Он пишет, что это всеобщая проблема. Флобер. Хоторн. По.

— Вы думаете, он не прав?

— Не будет ли вернее предположить, что Лессер хотел таким образом объяснить собственные сексуальные отклонения? В шестидесятые годы это была тайна за семью печатями.