Читать «Воин снегов» онлайн - страница 3

Кем только я не был — королем, воином, рабом… Я умирал при Марафоне, при Арбеле, при Каннах, при Шалоне, при Клонтарфе, при Гастингсе, при Айзенкуре, при Аустерлице, при Сан-Хасинто и при Геттисберге. Я был безымянным рыжеволосым вождем, скакавшим на полудиком коне, когда мы принесли бронзу в Западную Европу; я носил копье и щит в македонской фаланге, когда равнины Индии дрожали от топота конницы Александра; я натягивал тетиву лука в Пуатье, когда свистящие тучи наших стрел обрушивались на французских рыцарей; и я слышал скрип кожи, звон шпор и пение ночных всадников, когда мы гнали мычащие стада длиннорогих быков по покрытой туманом тропе, которую люди называют Чисхольм, чтобы основать новую молодую империю кожи, мяса и стали.

Нет такого, чего бы я не мог рассказать вам об этой планете и о бурлящей на ней жизни! Я бы мог опровергнуть любые хроники и саги и посрамить историков и философов!

Но лучше я вернусь в те времена, о которых они не имеют ни малейшего представления. Я расскажу вам о вскормленном волками сыне Делрина и Гудрун Златокудрой.

О да, эта история не нова. У любого народа есть легенды о младенце, приникшем к соскам волчицы. Это мифы всех арийских народов, а от них легенду позаимствовали иные расы.

Всем этим легендам положила начало история сына Делрина и Гудрун. На самом деле Ромула вскормила обычная проститутка, это его сыновья придумали красивую сказку о волчице. Однако молоко серой волчицы действительно было единственной пищей, которую знал во младенчестве сын Делрина.

У меня никогда не было человеческого имени, хотя за годы моей жизни разные племена называли меня по разному. Я был Сильным. Именно это означали многие мои имена, на каком бы языке они ни звучали. Я помню, что племя айсиров называло меня Гор и поскольку это имя ничем не хуже других, я буду называть сына Делрина и Гудрун именно так.

Глава вторая

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГОРА

О первых годах моей жизни я помню весьма смутно. Самые яркие впечатления той поры — бесконечные просторы льда и снега, холодный ветер и хрустальные ночи, освещенные тусклым светом мерцающих в тумане звезд.

Думаю, даже в те дикие времена никакой другой младенец не пережил бы и одной ночи в этой промерзшей пустыне. Я выжил.

Помню кислый запах теплого меха волчицы, прикосновение ее языка, легкие уколы клыков. Острый вкус молока, лившегося в мой рот из ее сосков, и другой, куда более горячей жидкости, хлеставшей из разорванных жил свежеубитой добычи. Вкус сладкого мяса, сдираемого с еще трепещущего тела, прежде чем холод превратит тушу в изломанную статую из алого мрамора.

Далеко не все наши жертвы носили на себе собственные шкуры. Я уже сказал, что ни один младенец не выжил бы в тех условиях, в которых проходило мое детство. Теперь, в свете познаний нынешнего времени, я понимаю, что во мне было нечто такое, что отличало меня от племени ваниров, из которого я был родом. Волки это явно почувствовали, иначе сожрали бы меня на месте. Моя душа хранила в себе наследие древних времен, когда обезьяноподобные предки человека совокуплялись с таинственными существами, лишь внешне похожими на людей.