Читать «Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору» онлайн - страница 71

Другая сторона этой профессионально задуманной и исполненной операции в советские годы не разбиралась. В тени молчания оставался вопрос морального права советской спецслужбы расправиться с человеком, имевшим к революционному движению России и к борьбе против царского режима гораздо больше отношения, чем многие лидеры советского режима и сотрудники их ГПУ. Ведь речь шла о легендарном деятеле эсеровского движения, самом неуловимом революционном террористе дореволюционной России, отказавшемся по идеологическим соображениям принять советскую власть, увидев в ней такое же деспотическое орудие подавления народной свободы, как царский режим, с которым он столько лет боролся.

И так же двусмысленно выглядят действия ГПУ в ликвидации самого Савинкова, фактически убитого безо всякого смертного приговора суда. Здесь чекисты просто пошли на фальсификацию и тайную ликвидацию в своих целях. Советская власть якобы помиловала Савинкова за старые заслуги в борьбе с царизмом после знаменитого его покаяния на тему «Почему я признал советскую власть», написанного по требованию чекистов в сентябре 1924 года в камере внутренней тюрьмы ГПУ на Лубянке. Этот памфлет Савинкова с призывом ко всем эмигрантам и антисоветчикам принять советскую власть как единственного гаранта восстановления величия России, прекратить с ней борьбу использовался ГПУ в качестве идеологического оружия, хотя особого успеха в эмигрантской среде и не имел – мало кто поверил в искренность стойкого борца с Советами, так легко перечеркивавшего всю свою борьбу 1918–1924 годов. Сам же Савинков, написавший это в надежде сохранить жизнь, пославший и письмо Дзержинскому из тюрьмы с мольбой: «Вчера я был против вас, а сегодня я с вами», был чекистами попросту обманут. Смертную казнь ему заменили на бумаге десятилетним заключением, официально огласив это решение, и тут же тайно ликвидировали 7 мая 1925 года.

Официально объявили о самоубийстве Савинкова во внутренней тюрьме Лубянки, якобы бросившегося во время прогулки в пролет между этажами и насмерть разбившегося при падении с пятого этажа. Хотя мало кто даже тогда поверил в этот акт суицида закаленного террориста, сумевшего когда-то бежать из царской тюрьмы до исполнения смертного приговора, да и зачем бы тогда он писал свое знаменитое отречение. Сейчас факт умышленного убийства Савинкова на Лубянке, закамуфлированного под самостоятельный уход из жизни, доказан многими свидетельствами. Даже в конце 30-х годов бывший чекист Артур Шрюбель, умиравший в сталинском лагере, рассказывал перед смертью товарищам по несчастью политзэкам о том, как он лично с еще тремя сотрудниками ГПУ бросал упиравшегося Савинкова в тот самый злополучный лестничный пролет Лубянской следственной тюрьмы. Очевидно, для этого же Савинкова в день убийства вывозили для какого-то следственного эксперимента в подмосковное Царицыно, где поили вином, чтобы облегчить задачу ликвидации с инсценировкой самоубийства при возвращении в тюрьму. В последнее время с этим не спорят даже самые стойкие адвокаты «славной истории» советских органов госбезопасности, предпочитая опять же заострять внимание на более безупречной профессиональной стороне исполнения операции «Синдикат», чем на тайной расправе с ее главной жертвой.