Читать «Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору» онлайн - страница 111

Именно на годы работы во главе спецслужбы Ягоды пришлось главное строительство знаменитого ГУЛАГа, вскоре заполнившего своими «истребительно-трудовыми», по терминологии Солженицына, лагерями даже самые отдаленные уголки СССР. Стройку Беломорско-Балтийского канала, чьи берега были устланы костьми тысяч политических и уголовных заключенных, Ягода и первые руководители управления ГУЛАГ в НКВД (Коган, Берман, Фирин, Плинер и т. д.) считали своим главным достижением в эти годы, за Беломорканал они были обласканы вниманием Сталина и награждены массой орденов. Ягода регулярно слал по провинциальным управлениям ГПУ приказы о направлении все новых «каналоармейцев» (была в ГПУ придумана такая формулировка для этих толп бесправных зэков-рабов) на строительство канала. Только глава ГПУ по Украинской ССР Всеволод Балицкий направил с Украины десятки тысяч заключенных для пополнения этой подневольной трудовой армии.

И руководству НКВД тогда же пришла в голову идея пиара своей Беломорканальской кампании, когда на «писательском пароходе» массу деятелей советской литературы провезли здесь же, чтобы они затем запечатлели величие этого проекта. Именно здесь Максим Горький под впечатлением увиденного выкрикнул на банкете в адрес присутствовавшей здесь верхушки НКВД: «Да вы сами не знаете, черти, что вы сделали!» Тогда и долгие годы затем этот крик Горького считался выражением восторга пролетарского писателя масштабом выполненной задачи. Хотя сейчас все больше начинает казаться, что Горький вложил в этот крик души свой подсознательный ужас от происходящего, а сравнение с чертями не экзальтация писателя, а прямой намек на чертовщину. Эта мистическая чертовщина вскоре погубит и самого Горького.

Хотя далеко не всех работников пера уже тогда удавалось заставить славить гигантские стройки за счет рабского труда заключенных и тяжелую работу ГПУ. Кто-то по личному приглашению Ягоды плыл на таком «творческом пароходе» по каналу и сочинял пафосные вирши, отворачиваясь от грязно-кровавой действительности, а кто-то, как крестьянский поэт Николай Клюев, написал другие стихи о «Беломорском смерть-канале» и пошел за это под арест чекистов. Уже высланному из Москвы опальному для власти поэту Клюеву его стихи о «смерть-канале» обходятся очередным арестом и высылкой по решению НКВД в 1935 году в сибирский Томск, где его с первыми залпами Большого террора 1937 года вновь арестовывают и расстреливают. Впрочем, тогда же расстреливают и многих еще славящих Беломорканал литераторов, хотя главный пролетарский писатель Горький до этого рокового года не доживет. Его странная смерть обросла слухами и версиями, впрямую касающимися чекистского ведомства и фигуры Ягоды, так что ее нельзя здесь хотя бы коротко не затронуть.

Странные смерти советских писателей

У Горького были свои сложные отношения с советской госбезопасностью, как и со всей партией, несмотря на весь его культ в советской литературе. Ведь в 1921 году у Горького по итогам Гражданской резни, разрухи и колеса «красного террора» с Лениным и его властью были серьезные разногласия. Горький в тот год громко спорил с Лениным и верхушкой партии, был недоволен огромными полномочиями ведомства Дзержинского (в этом ведомстве, кстати говоря, служил одно время сын Горького Максим), пытался заступиться за расстрелянного Гумилева и добиться выезда за границу для лечения тяжелобольного Блока. А в итоге и самому Горькому Владимир Ильич порекомендовал отъехать в любимую Италию подлечиться. Это не было изгнанием из СССР или вынужденной эмиграцией, Горький числился в советских «загранкомандированных» и получал из Москвы деньги. Это уже к концу 20-х Горький опять примирился с партией, близко сошелся со Сталиным, даже позволял себе писать Иосифу Виссарионовичу довольно фамильярно: «Крепко жму вашу лапу!» Даже одобрил погром русского крестьянства, в застывшем в веках укладе которого сам Горький давно видел зло для России, винил само дремучее крестьянство в ужасах нашей Гражданской войны. Он стал все чаще приезжать в Советский Союз и в конце концов остался здесь навсегда.