Читать «Тревожные ночи» онлайн - страница 184

— Видишь, брат Глига? — тихо спросил я.

Бирюк не ответил. Он умер у меня на руках с широко раскрытыми глазами, со светлым, умиротворенным лицом…

Шифр (Рассказ офицера)

Санитарный поезд, следующий из Банска-Бистрицы, задержался почти на два часа на станции Зволен. Это была автомотриса с пятью вагонами, где купе были превращены в госпитальные палаты, на четыре койки каждая. Поезд совершал регулярные рейсы к прифронтовой полосе, чтобы забрать из полевых госпиталей раненых и доставить их в город Арад. Здесь, в Араде, раненых переводили в городские госпитали или на других поездах переправляли в глубь страны. Вагоны были, как всегда, переполнены, на этот раз главным образом офицерами, получившими ранения в последних боях под городами Зволен и Банска-Бистрица. За исключением нескольких купе, где были размещены старшие офицеры, во всех остальных на каждой койке лежали по двое раненых.

Погода стояла скверная, сырая и холодная. Уже несколько дней непрерывно моросил дождь. Снаружи монотонно журчала вода, стекая по оконным стеклам, глухо барабаня по крыше. С того места, где я лежал, видны были темные силуэты сосен на опушке леса, а за ними вдали — каменистые вершины гор, окутанные, словно дымом, серой пеленой дождя. Иногда, когда ветер менял направление, дождевые струи косо хлестали по поезду, омывая запотевшие стекла. Если в купе проникал холодный воздух, мы плотнее кутались в жесткие суконные одеяла, отдававшие плесенью и лекарствами.

Сырость проникала сквозь повязки ран, пронизывала до костей. Но сильнее, чем холод и сырость, мучило нас ожидание. Стоило поэтому кому-либо вслух выразить свое недовольство, как к нему немедленно присоединялись остальные. Поднимался шум, вагоны наполнялись криками и стонами, а кто был посильней, стучали кулаками, ногами, костылями в окна и двери, так что сотрясались стены. По поезду из конца в конец неслись выкрики:

— Почему нас не отправляют? Какого черта мы ждем?

— Эй, доктор! Сес-тра-а-а-а!

Шум не прекращался ни на мгновение, подхватываемый теми, кто только что проснулся или не в силах был дольше выносить боль от ран. Сестры в белых халатах метались по вагону от раненого к раненому, освещая на мгновения купе. В меру своих сил они старались облегчить боль, успокоить больных, переворачивали на другой бок тех, кто сам не мог двигаться, поправляли подушки, одеяла. Но они не в силах были облегчить муку ожидания. Раненые острей, чем обычные больные, ощущают свою беспомощность, им часто кажется, что их бросили на произвол судьбы. Очевидно, такое же чувство владело и полковником, лежавшим на койке подо мной, потому что он вдруг сорвался с койки, заковылял, опираясь на палку, к двери и, открыв ее, гаркнул на весь коридор:

— Начальника поезда ко мне! Немедленно!

Вернулся он в купе все еще хмурый, но уже овладев собой, в том состоянии напряженного спокойствия, когда человек уверен, что скоро все будет улажено.