Читать «Ребята не подведут!» онлайн - страница 98

Тогда ребята усилили наблюдение и вскоре установили, что Розмайеры лихорадочно укладывают вещи и ведут переговоры с шофером немецкого военного грузовика, а сам господин Розмайер то и дело перешептывается со старшим по дому Тыквой. Не было ни для кого секретом, что Розмайеры к чему-то готовятся. Габи тут же написал доктору Шербану донесение по этому поводу. Все бы хорошо, но Габи все-таки никак не мог примириться: зачем понадобилось так изуродовать Пушка?

Вечером возле дома остановился большой немецкий военный грузовик. За рулем сидел тот же самый шофер, с которым Розмайеры утром вели переговоры. Борт машины с грохотом откинули, и началась погрузка. Ящики, чемоданы, узлы перекочевывали на машину. Наконец появился сам, грузный господин Розмайер, и вместе с Эде взгромоздился на узлы.

Жильцы столпились у ворот: всем хотелось поглядеть, как будут эвакуироваться Розмайеры. Из толпы в адрес отъезжавших летели язвительные насмешки:

— Спасают шкуру!

— Разжирели на наших хлебах, вот и трясутся за свое добро!

— Пусть едут и никогда не возвращаются!

— Ни дна им, ни покрышки вместе с их хозяевами.

Господин Розмайер надменно молчал, пропуская насмешки мимо ушей. Лишь одно-единственное слово выдавил он сквозь зубы: «Быдло» — именно так прозвучало это слово по-немецки. По счастью, никто его не понял, иначе вряд ли он смог бы сказать последнее «прости» венгерской земле. Произнеся это презрительное слово, господин Розмайер постучал по крыше кабины. Шофер включил мотор, и машина затарахтела. В этот момент к воротам подбежал запыхавшийся Тыква с двумя огромными чемоданами в руках.

— Я тоже эвакуируюсь! Эвакуируюсь на Запад! — пропыхтел он. — Но сразу же после победы вернусь.

Его неожиданное сообщение не произвело на толпу никакого впечатления. Тыква разочарованно пожал плечами и собрался было взобраться на машину. Но тут господин Розмайер, восседая на ворохе узлов, как на троне, окинул взглядом багаж Тыквы и заявил, что он может в крайнем случае взять с собой не два, а только один чемодан. Последовала короткая, но жаркая перепалка, которую энергично подстегнул шофер, громко посигналив. Тыква молниеносно забросил один чемодан на машину, другой отдал на хранение тете Варьяш, наказав ей, чтоб она берегла его пуще глаза, так как через каких-нибудь две недели он вернется с победоносными немецкими войсками. Затем и сам взобрался на узлы. Шофер снова посигналил, мотор взревел, и грузовик, пыхтя и кашляя, двинулся по замерзшей декабрьской мостовой.

Тыква приподнялся и приветливо помахал рукой.

Ему никто не ответил.

Машину подбросило, Тыква пошатнулся и окончательно исчез из поля зрения толпы, успевшей лишь на миг увидеть взметнувшиеся вверх его ботинки.

Отъезд Розмайера, Эде и Тыквы ни у кого не вызвал грусти или сожаления. Один только зеленорубашечник метался, как затравленный зверь, а вечером, лишившись своих слушателей, удрученно сидел в убежище. Правда, он попытался произнести яркую речь перед их превосходительствами Теребешами, но убийственно холодный взгляд господина Теребеша начисто отбил у него охоту разговаривать. Потом кто-то яростно забарабанил в железные жалюзи корчмы Розмайера: видимо, какой-нибудь возмущенный немецкий солдат, завсегдатай корчмы. Кроме того, после отъезда Тыквы должность старшего по дому осталась вакантной, и, разумеется, с высочайшего соизволения нилашистских главарей, на этот пост поспешил себя назначить Теофил Шлампетер. Первым делом Шлампетер заявил, что пришел конец всяким подозрительным личностям и он наведет новый порядок. Потом он ушел из дому и не появлялся целых три дня.