Читать «Живым приказано сражаться» онлайн - страница 116
Богдан Иванович Сушинский
— Видно, по мою. Ничего не попишешь. Пусть уж ваш старший лейтенант простит меня. Слушай, а фамилия его… не Рашковский, часом? Какой он из себя?
— Нет, Зотов. Чернявый такой, роста невысокого. Кажется, Зотов, так он представился. Мы-то его по званию величали — старший лейтенант. Ну а я с ним вообще редко…
— Лейтенант, а, лейтенант?! — послышался из темноты приглушенный голос Федора. — Где вы?
— Здесь я, Литвак.
— Слава Богу. Мы уже заволновались.
— Перебеги через двор, заляг в кустах, на пригорке, за дорогой. А ты, Готванюк, останешься здесь. Давай, гвардеец, веди в дом. Заждались там.
52
В просторной комнате было светло и чисто. Ее освещали почему-то сразу три лампы: одна на столе, две — на стенах, что само по себе показалось Громову праздничной роскошью; а солдаты не курили — сидели за столом притихшие, присмиревшие, словно дети, ожидающие, когда появится мать и поставит перед ними пирог.
— Крамарчук?! — вдруг изумился лейтенант. — Сержант?! Ты?!
— Ну?! — медленно, словно загипнотизированный, поднимался из-за стола Крамарчук. — Да ну?! Комендант! Дорогой ты мой! Во спасение души! Я уж думал, никогда больше не свидимся!
— Да что я, Крамарчук? Ты откуда взялся? Там, в доте… записка эта.
— И записка была, все было… Схватили меня в этой бетонной коробке. Раненого. И в больницу, под нож. А я очухался немного и рванул оттуда, как с того света.
Ростом Николай был чуть пониже Громова, в плечах поуже, в движениях — резче и суетливее. Но все же сходство их сразу же бросилось в глаза, и повскакивавшие бойцы удивленно завертели головами, поглядывая то на одного, то на другого.
— А я думаю, чего это старик, тот, что к деду Вишняку приходил, ни с того ни с сего оскалился на меня: мол, не признаешься… И уже тогда понадеялся: «А вдруг он меня с лейтенантом нашим лицами поменял?» — Крамарчук уже освободил Громова от объятий, но все еще пританцовывал вокруг него, возбужденно выкрикивая каждое слово с неподдельным ребячьим восторгом.
— Лучше скажи, как твои раны?
— Что раны?! Осколки хирург сразу же выудил. Ну а так на мне все заживает как на собаке. Зализываю.
— Братцы, так это же лейтенант Беркут! — только теперь подал голос часовой, скромно остановившийся у двери. Снова уходить на пост ему не хотелось.
— Что, правда?! — оживились бойцы. — Неужто объявился? Так о вас же полицаи легенды сочиняют!
— О легендах потом. У нас мало времени, — успокоил их Громов. — Сразу же объясню: фамилия у меня другая. Но, пока будем в окружении, для вас и для всех остальных я — лейтенант Беркут. Только так. Представьте своих людей, сержант Крамарчук, — совершенно неожиданно для такой встречи вдруг перешел он на официальный тон.
— Понял, комендант. Вот они все, гайдуки мои. Этот, часовой который, — лучший красноармеец во всей действующей армии, Вантюшин. А вот этот Илья Муромец, — тронул за локоть приземистого колченогого мужичка, которому, как показалось Громову, уже перевалило за пятьдесят, — Гайдулиев. Чем-то Абдулаева нашего напоминает. Помнишь его, комендант?