Читать «Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана» онлайн - страница 151

Перемещение Аурангзеба на юг положило решительный конец покровительству искусствам, традиционному для истории его семьи. Неудивительно, что двадцать три года его правления на севере страны, а это более долгий срок, чем все правление Джахангира, сопровождалось гораздо меньшим количеством культурных достижений, чем при любом из его предшественников. Музыка была изгнана. К литературе император проявлял мало интереса, если не считать священных текстов и комментариев к ним или набора строк из классической персидской поэзии, которыми он щедро уснащал свои письма. Он разрешал живопись вопреки запрету Корана; он мало поддерживал имперскую художественную студию, но последовавший в результате уход многих придворных художников принес добрые плоды, поскольку они искали покровительства повсюду, и многие процветающие провинциальные школы при малых дворах XVIII века, в которых создавались прекрасные работы в период распада империи, обязаны своим возникновением именно этим художникам, нуждавшимся в новом доме. Правда, в архитектуре достижения времен Аурангзеба вполне сопоставимы с тем, что было создано при его предшественниках, однако у современных писателей возникла тенденция считать выстроенные при Аурангзебе здания недостаточно утонченными. Скажем, усыпальница его жены Дильрас Бану в Аурангабаде чрезмерно напоминает облик Тадж Махала, и сравнение оказывается не в ее пользу, затемняя собственное и вполне определенное обаяние этого комплекса. Однако в Жемчужной мечети Аурангзеба в Красном Форте в Дели с большой тонкостью и подлинным изяществом развивается традиция беломраморного барельефа, основанная скульпторами Шах Джахана. Точно так же его величественная мечеть Бадшахи в Лахоре, которую порой называют слабой копией Пятничной мечети Шах Джахана в Дели, на самом деле превосходит ее прекрасной и строгой простотой линий и декора.

В течение двадцати трех лет после того, как Аурангзеб завоевал для себя трон, вся область Декана находилась под влиянием мелкого князька маратхов Шиваджи, партизанская тактика которого оказалась фатальной для Моголов; впоследствии, в политической обстановке в Индии в начале XX века Шиваджи стал национальным героем индусов. В период движения за независимость от власти Британии и за возрождение Индии для индусов после девяти столетий господства иноземных правителей имя индуса, положившего пусть и скромное начало великой борьбе и осмелившегося посягнуть на самые основы империи Моголов и потрясти эти основы, обрело магнетическую притягательность. По словам ведущего биографа Аурангзеба Шри Джадунатха Саркара, написанным примерно в 1915 году, Шиваджи «доказал своим примером, что индийская раса может создать собственную нацию, основать государство, победить своих врагов; индусы в состоянии защитить себя; они могут стимулировать и развивать литературу и искусство, торговлю и промышленность; могут содержать военно-морские силы и океанский торговый флот, вести морские сражения не хуже иноземцев. Он научил современных индусов распрямить спины и встать в полный рост». Таким образом, если взглянуть на события второй половины XVII века сквозь призму века XX, то Аурангзеб, с одной стороны, и Шиваджи, с другой, должны расцениваться как ключевые фигуры в развитии Индии. То, что Шиваджи начал, Гандиджи сумел завершить (кстати, добавление «джи» к имени — знак высочайшего уважения в обоих случаях; индусы в разговоре обычно произносят именно Гандиджи, а не Ганди), а то, что отстаивал Аурангзеб, привело в конечном итоге к образованию отдельного государства под названием Пакистан.