Читать «Горит восток» онлайн - страница 193

В другой раз такой случай был.

С вечера починял рубаху себе арестант на нижних нарах, воткнул в доски иглу без нитки и забыл. Павел ночью, босой, спрыгнул сверху — и пяткой прямо на иглу. Сломалась она, и половинка осталась у Павла в ноге. Всполошились все. Что делать? Ночью конвойных проси не проси, не сведут к фельдшеру. Да и того не сыщешь — играет где-нибудь в карты. Среди каторжан был врач, но никаких инструментов не имел. Игла в мякоть ноги ушла глубоко. И вот врач сделал Павлу операцию. Выточил хорошенько на камне конец перочинного ножа, прокалил на огне и этим ножом разрезал Павлу пятку; нащупал пальцами иглу и вытащил. Потом забинтовал ему рану чистой рубахой. И Павел ни разу даже не простонал, только весь потом облился…

Про любовь никто ничего не сказал, — выждав, не отзовется ли еще кто Павлу, проговорил Яков, — а ведь в деле этом любовь была.

Какая там любовь! Никакой любви не было.

Через окно с решетками не любовь.

Не любил Вася ее, только свободы себе добивался.

А Надя? — спросил Яков. — Дочка начальникова? Ведь полюбила.

Эту и в счет брать нечего.

Мамзель…

От скуки…

Ветерок…

Через день и забудет.

А почему же больше под окно не пришла? — неожиданно спросил Никифор. — Ежели Федор Климов убежал, так Вася-то ведь остался. Разобралась же она.

Насчет этого ничего не знаю, — подумав, ответил Яков, — а вообще, конечно, любопытно.

Узнал отец и запретил ей.

Может, и совсем велел ей оттуда уехать, — предположил Никифор, — куда-нибудь в город к теткам.

А ты, Павел, как думаешь? — спросил Яков.

Думаю, повесилась она, — неохотно сказал Павел, — па самый крайний случай на всю жизнь себя потеряла. Она любила, а ей обман, другого подсунули — да на побег. Кто обманул, надсмеялся над ее любовью? Вася. Как может она после этого любить его? Если бы отверг он ее любовь — одно, а то шута из любви сделал.

Полегше, Павел! — кто-то крикнул ему угрожающе. — Вася не шута разыгрывал, а другу жизнь спасал.

Не спорю, — так же неохотно сказал Павел, — а только мне так эта Надя представляется: напиши ей честно Вася в письме: «Хочешь любви моей — спаси и друга моего», — она бы сделала.

Э-э! — закричали со стороны. — Так тоже рисковать не годится!

А тогда и ветерком и мамзелью сплеча называть человека нельзя, — заключил Павел. — Поклониться ей надо, что человека спасла, а любовь свою, может, навсегда погубила — останется холодная душа.

Прежде ты насчет любви не так рассуждал, Павел, — упрекнул его Яков.

Я рассуждаю, не какая она есть, а какая быть должна — любовь.

Он не стал слушать, что ему возражали, подтянулся на руках, взобрался на верхние нары и лег на свое место рядом с Середой.

20

Давно уже иней пожег все полевые цветы. Трава побелела. На горных перевалах вокруг комлистых лиственниц желтыми кругами лежит опавшая хвоя. Потерявшие летнюю веселость березки подняли вверх свои тонкие, озябшие сучья. Низкие серые тучи без конца бегут и бегут над землей, забрасывая ее то колючей снежной крупой, то мелким, холодным дождем. Обойди все окрестные степи, взберись на холмы, пересеки черные перевалы, изброди все долины и пади — ни в степи, ни в тайге не встретишь звериного следа, не услышишь птичьего голоса. Все в эту пору словно вымирает везде. Глухая и тоскливая осенняя пора.