Читать «Мастер» онлайн - страница 62

— Ничего-ничего, — сказал Грубешов. — Ваши домашние дела для нас не важны. Перейдем к тому, что постигло вашего сына.

— С малолетства он хотел стать священником, — зарыдала Марфа, — а теперь вот мертвый лежит в могилке.

— Да, мы все это знаем, это трагическая история, но, быть может, вам бы следовало придерживаться предшествовавших преступлению подробностей, какие вы можете сообщить.

— Может, я сперва чайку подам, ваше благородие? — сказала она, смешавшись. — И самовар кипит.

— Нет, — сказал Грубешов. — Мы очень заняты, столько еще дел предстоит, перед тем как мы сможем вернуться домой. Пожалуйста, все расскажите — в особенности о том, как пропал и погиб Женя… как, в частности, вы об этом узнали. А вы слушайте, — повернулся он к Якову, который смотрел в окно, на дождь, хлещущий по каштанам, — сами знаете, это вас касается.

Пока мастер сидел в остроге, город зазеленел, повсюду летал сладкий запах сирени, но кто будет им наслаждаться? Сквозь открытую форточку он чуял мокрую траву, свежий дух новых листьев, а где кончалось кладбище, там серебрились стволами березки. Где-то, совсем близко, шарманщик крутил романс, который играла ему тогда Зинаида Николаевна на своей гитаре. «От-цвели-и уж давно-о хризанте-емы в саду…»

— Продолжайте, пожалуйста, — говорил Грубешов Марфе.

Она взялась было поправлять шляпку, поймала его взгляд и тотчас опустила руки.

— Он был мальчик серьезный, — быстро заговорила Марфа, — и никогда с ним не было хлопот, знаете, как другие доставляют. Сама я вдова, женщина простая, честная. Муж мой, телеграфист, который нас бросил, я вам уже говорила, ваше благородие, он вскорости умер от скоротечной чахотки, и поделом ему, сколько он нам зла причинил. Я на жизнь зарабатываю тяжелым трудом, вот почему мой дом, вы в котором находитесь, не такой-то и чистый, зато у ребенка всегда была крыша над головой, и никто про меня худого слова не скажет. Когда как лошадь работаешь, не станешь жить как графиня, вы уж меня простите за такие откровенные слова, ваше благородие. Зато обходились мы сами, без изменщика нашего. Дом этот — он не мой, я его в аренду взяла, а одну-две комнатки когда-никогда и жильцам сдаю, тут главное — сволочь чтоб не попалась, есть которые не любят платить, свой долг другому не отдают. И я не хотела, чтобы Женичка рядом с такими был, и редко когда я жильцов пускала — пусть я лучше больше поработаю, — и то если только человек порядочный. Ну, мы не то что как сыр в масле катались, но все у ребенка было необходимое, и он такой благодарный был, всегда, если надо, поможет матери, не то что другие, да хоть бы и Вася Шишковский из соседнего дома. Мой-то, он такой послушный был, прямо ангельчик. Спрашивает раз, может, лучше уйти ему из духовного училища, пойти учеником к мяснику, а я ему и говорю: «Женичка, деточка ты моя, лучше ты учись, занимайся хорошенько. А как окончишь образование, разбогатеешь, тогда и поможешь старушке матери». — «Маменька, — он мне отвечает, — я всегда об вас буду заботиться, пусть вы старая станете или больная». Прямо святое дитя, ей-богу, и я нисколечко не удивилась, когда он приходит раз после урока Закона Божьего и говорит — мол, хочу священником стать. Меня слеза даже прошибла.