Читать «Дела святые» онлайн - страница 20

«Переда не вернется, — сказал мне один из охранников, пополам согнутый от боли, полувисящий на своем ружье, и добавил, хрипло дыша: — Сейчас до Лухана добраться невозможно, а если подобное чудо и произойдет, он все равно не вернется. Этот человек приговорен к смертной казни и дважды пытался бежать. Переда не вернется».

Я распорядился собирать дождевую воду и проследил, чтобы каждому дали напиться. Теперь, куда ни бросишь взгляд, повсюду вздымались столбы черного дыма: это мы сжигали трупы животных, чтобы остановить распространение заразы. А еще мы видели, как умирают лошади, привязанные к коновязи или просто не выпряженные из своих телег. А слух наш был наполнен визгом стреноженных свиней, которые тоже гибли.

Вчера четверо заключенных надумали устроить побег. Сегодня они вернулись еле живые — не было никакой возможности выбраться с Кинта-дель-Медио. Они принесли свежую новость: видели лошадь Северино Сосы, которую носило по воде среди бурой травы. Об Альфонсо Переде не было ни слуху ни духу. Сеферино Рамальо умрет сегодня ночью, а если не подоспеет помощь, все мы умрем завтра. По нашим подсчетам, Северино Соса должен был скопытиться еще утром. Однако он все еще жив. Мэр умрет, вероятно, к полудню. Священник Торибьо де Альмада, сам сотрясаясь в конвульсиях, отслужил сегодня последнее причастие у постели доктора Перрье, но мы-то знаем, что врач не захотел повиноваться святому слову и тоже не помер. Я, со своей стороны, никак не могу свыкнуться с болью, грызущей мои кишки, впрочем, я уже смирился. Я знаю, что умру к концу дня, часов в одиннадцать или — если немного повезет — в двенадцать. Эта мысль уже начинает меня радовать.

«Альфонсо Переда не вернется», — заверил меня все тот же охранник, скрючившись над своим ружьем, а потом выстрелил себе в рот.

Сегодня мы даже не пересчитывали умерших, и не копали новых могил, и не раздевали мертвецов, чтобы сжечь одежду. Дождь зарядил по новой, и река разбухла еще больше. Кинта-дель-Медио — это смердящий котел, куда ни глянь, повсюду плавают трупы: люди, коровы, собаки, — и больше никто не утруждает себя их вылавливанием.

Из окна моей камеры я наблюдал, как сегодняшний дождь капает поверх вчерашнего и позавчерашнего и поверх дождя с прошлой недели. Дождь без перерывов падает на купол мэрии, и на колокольню, которая вот уже много лет как лишилась своего колокола, и на балкон Приюта для больных и умалишенных, и на навесы солеварни, и на ветви мелий, и на угольки жизни, которые теплятся в тех из нас, кто все еще не умер, хотя, конечно, это только так говорится. Я видел, как дождь падает на дождь, добавляя заразу к заразе. Я видел, как мертвецы падают на мертвецов.

Когда я уже собирался в последний раз взглянуть на этот мир и отойти ко сну, мне показалось, что я различаю где-то по ту сторону гор — там, где совсем недавно была пампа, а теперь нет ничего, кроме громадной зловонной лужи, уходящей за край горизонта, — мне, говорю вам, показалось, что я различаю далекие фигурки человека и коня. Они сохраняли совершенную неподвижность и все же становились все ближе и ближе. Уверенный, что это лишь причуды моего лихорадочного, гибнущего рассудка, я не отрывал взгляда от этих фигур и наконец определенно распознал очертания Альфонсо Переды. Я упорно не желал верить увиденному, однако отчаянный вопль с балкона приюта подтвердил мою правоту. Это было подобно материализации всех моих бредовых видений, но я рассмотрел бревенчатый плот, на котором Альфонсо Переда возвращался на наш кошмарный остров, словно оборванный смуглый Мессия. Забегая в воду по самый край сапог или же погружаясь до самых ушей, все мы, кто еще держался на ногах, вышли ему навстречу даже раньше, чем плот причалил к ветке казуарины, до сих пор возвышавшейся над водой, даже раньше, чем всадник разместил тяжелые сумки на спине своей лошади и сам уселся верхом.